ваемого крестьянской семьей в свое хозяйство. Среднероссийская тенденция вполне определенно действовала и в Нечерноземье. В Смоленской области в общей структуре затрат труда колхозников (12 лёт и старше) работа в личном приусадебном хозяйстве занимала в 1958 г. 28, в 1964 г.— 31 и в 1965 г.— 35% времени, у мужчин 16—59 лет — соответственно 9, 11, 12%, у женщин 16—54 лет — 28, 32 и 32%100; в Орловской области за те же годы у мужчин — соответственно 11, 15, 17%, у женщин 34, 37, 38%|Ш; в Рязанской — соответственно 9, 11,
11 и 31, 35, 36% (а вот у мужчин 60—64 лет в 1965 г.— 19%, а у женщин 55—59 лет — 63%)102; в Калининской — 9, 11,
12 и 25, 30 и 31 %103; в Горьковской области 1 колхозником 12 лет и старше в приусадебном хозяйстве вырабатывалось в 1958 г. 25, в 1964 г.—38, в 1965 г.—35% рабочего времени104.
В целом же анализ проблемы использования труда крестьянской семьи в 1 половине 60-х годов показывает, что в этот период развивались многие тенденции, сложившиеся к середине 50-х годов. Росла доля Труда крестьянской семьи, используемая в приусадебном хозяйстве. Это прослеживается, ! впрочем, не только в Нечерноземье и не только в РСФСР. Сходные тенденции наблюдались, например, в Литве, где в 1968 г. трудоспособные Мужчины-колхозники уже 22% всего своего рабочего времени вырабатывали в приусадебном1 хозяйстве, трудоспособные женщины — 50%, пожилые и нетрудоспособные — 64%, подростки—:71%105. А. Ф. Калинкин, анализируя это явление, справедливо подмечает, что увеличению затрат труда крестьянской семьи в своем хозяйстве способствовал рост в ее составе доли престарелых, труд которых в большей степени использовался в приусадебном производстве; однако главная закономерность состояла в том, что удельный вес затрат труда 'в личном хозяйстве был, как правило, обратно пропорционален доле доходов, получаемых от колхоза*106. Нередко наблюдалось сокращение доли затрат труда крестьянской семьи в колхозном производстве, особенно недоиспользовался труд низкоквалифицированных рабочих . и механизаторов. Складывалось своеобразное противоречие: у колхозников часто не было достаточных стимулов для активизации труда "в артели, наиболее же прибыльный для них труд в своем приусадебном хозяйстве ограничивался малым экономическим пространством.
Приведенный материал позволяет увидеть сохранявшуюся в определённой степени семеИную производственную кооперацию с крестьянского двора! Значительная часть женского труда (состав-лявшего, по причине деформированное™ семьи, большую часть ее трудового потенциала) использовалась в приусадебном хо
зяйстве, мужчины в этом отношении были менее активны, хотя, конечно, труд в колхозе оставался для трудоспособных мужчин и женщин основной сферой производственной деятельности. Обратной была ситуация с использованием мужского и женского труда в государственных и кооперативных предприятиях и организациях. Вовлеченными в производительный труд были и другие члены крестьянских семей, прежде всего престарелые и подростки: во многом благодаря их усилиям держалось приусадебное хозяйство, значительным был и вклад в колхозное производство.
Изучение процесса трансформации сельской поселенческой структуры, динамики крестьянских дворов, размеров и состава крестьянских семей, а также использования их труда позволяет заключить, что период 50-х — 1 половины 60-х годов стал временем очень крупных изменений всех названных сторон сельской жизни Нечерноземья. Измельчение и исчезновение деревень стало массовым явлением, 70—80-е годы лишь продолжили этот процесс. В его основе лежало разрушение крестьянской семьи. Она была в половозрастном отношении деформирована, в основном в результате последствий войны, но в 50-е — 1 половине 60-х гг. не смогла выправить свое положение. Снижавшаяся рождаемость, миграция из села привели в конце концов (середина, -вторая половина 60-х гг.) к отрицательным показателям естественного прироста сельского населения в большинстве областей региона. Среди «немеханических» причин сокращения крестьянских дворов постепенно на ведущее место выходила их выморочность. Большая часть трудового потенциала крестьянской семьи использовалась на колхозных работах, где трудились взрослые мужчины и женщины, а также престарелые и подростки. Этот труд плохо оплачивался, поэтому колхозники использовали потенциальные возможности в этой сфере^далеко не полиостью. Значительно больший интерес крестьянская семья проявляла к работе в своем приусадебном хозяйстве.
В современной науке, публицистике, художественной литературе вышеназванные процессы оцениваются чрезвычайно противоречиво: от вполне закономерных до катастрофических. Базируются столь разнородные оценки на материалах, характеризующих миграцию, социальную эволюцию деревни, изменения в развитии общественного производства и т. д. Однако такие подходы
82
часто не объясняют процесс, а раскрывают порой лишь его проявления. Так снижение темпов общественного аграрного производства в семилетку и улучшение ситуации в годы восьмой пятилетки в полной мере не объясняют описанные выше радикальные расселенческо-демографические перемены. Для раскрытия их существа следует, проследить эволюцию землепользования и хозяйства крестьянского двора, лежавших в основе старой расселенческой структуры и прежнего типа воспроизводства сельского населения.
Глава II ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЕ ДВОРА
Проблема землепользования крестьян приобрела в настоящее время особую актуальность. Острое звучание этих вопросов на Съездах народных депутатов СССР и РСФСР требует их исторической проработки. Научное осмысление истории поземельных отношений крестьянского двора колхозной эпохи находится в зачаточной стадии. Даже в трудах, где развитие приусадебного хозяйства является основным или важным объектом исследования, изучаются в лучшем случае вопросы хозяйственного использования земли. В данной главе рассматриваются проблемы эволюции приусадебного земельного фонда колхозников региона, его структуры, обеспеченности крестьянских хозяйств землей, дифференциации дворов в области землепользования, форм и масштабов крестьянской борьбы за землю, государственной политики в этом вопросе в течение 50-х — 1 половины 60-х годов.
Землепользование крестьянского двора в колхозную эпоху сохранилось лишь в приусадебной форме, которая имеет многовековую историю. Исследователи этого процесса выделяют следующие этапы ее эволюции1. Она берет свое начало еще в период появления деревень, как постоянных мест поселения земледельческого населения. С их возникновением появляются селитебные земли, которые застраиваются жилыми и хозяйственными постройками. Этот участок вместе с огородом и садом огораживался забором или обсаживался деревьями, он функционировал как единый комплекс, где сосредоточивались материальные ценности двора и выполнялись многие хозяйственные работы. Назывался он «усадьба». Усадебные земли отделялись от полевых, были предметом особого регулирования. После отмены крепостного права надельная земля селения по форме пользования делилась на приусадебные участки крестьянских дворов и на участки общинного пользования, причем при переделах полевых земель границы приусадебных участков не изменялись. При проведении столыпинской реформы семейный принцип общинного землеполь
84
i
зования заменялся наследственным правом частной собственности, в том числе на- приусадебную землю; не только на хуторе но и в общине приусадебный участок становился собственностью домохозяина, при разверстании общинных земель на хутора приусадебные земли, ранее не подлежавшие переделу, включались в общую площадь землепользования, распределялись между хуторянами на общих основаниях и в экономическом отношении утрачивали свое первоначальное значение2.
В советское время при отмене частной собственности на землю и передаче земли в пользование земельных обществ, устанавливается порядок, при котором усадебные земли оставались в пользовании владельцев и исключались из перераспределения, то есть они приобретали вновь право на самостоятельное существование. В колхозную эпоху при изъятии у крестьян полевой землиг до 1935 года колхозный двор продолжал пользоваться приусадебным участком в,том же размере, которым он пользовался в земельном обществе. 17 февраля 1935 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) утвердили принятый II Всесоюзным съездом колхозников-ударников Примерный устав сельскохозяйственной артели. Размер приусадебного пользования колхозников мог коле1-баться от 0,25 до 0,5 га, а в отдельных районах до 1 га. Исходя из Устава облисполкомы и обкомы партии приняли постановления о* размерах приусадебных участков, рекомендованных для колхозов по группам районов.
■:К концу 30-х годов потребовалось еще одно радикальное вмешательство в отношения землепользования двора. Низкий уровень оплаты труда колхозников в общественном производстве приводил к вполне естественному желанию развивать личное хозяйство. Оно перерастало рамки «подсобного», иногда з,а счет увеличения используемой земли. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК «О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания», принятое в 1939 г., былр направлено на пресечение такой практики. Производился обмер участков, изъятие излишков. В каждом колхозе была введена земельная шнуровая книга; в которой фиксировались.размеры землепользования всех дворов. В райисполкомах устанавливался учет в государственных земельных книгах регистрации земель. Путем- введения понятия «минимум трудодней» постановлением устанавливался уровень участия в колхозном производстве, который давал право на ведение приусадебного хозяйства колхозников. В 1956 г. этот принцип получает дальнейшее развитие. В Постановлении ЦК -;:КПСС и Совета Министров СССР от 6 марта 1956 г. «Об Уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы : колхозников в организаций колхозного производства
85
и управлении делами артели» оговаривается не только принцип зависимости получения приусадебного участка от работы в колхозе по минимуму, но и влияние на размер выделяемой земли активности колхозников в общественном производстве. Рекомендовалось при «...определении размеров приусадебных участков исходить из того, чтобы семьи колхозников, в составе которых имеются трудоспособные колхозники, не работающие в колхозе или принимающие недостаточное трудовое участие в общественном хозяйстве артели, имели бы размеры приусадебной земли меньше, чем семьи колхозников, добросовестно работающие в
колхозе"3
хозе» .
Сложившееся в этих условиях землепользование крестьянского двора имело много специфических черт, которые и предстоит
рассмотреть ниже.
Материалы «земельных балансов» позволяют проанализировать проблемы эволюции приусадебного земельного фонда колхозников Нечерноземья, его структуры, обеспеченности крестьянских хозяйств землей4. За 1950—1965 гг. общее количество приусадебной земли у крестьян региона сократилось с 1599,1 до 668,5 тыс. га. Слагаемыми этого уменьшения было сокращение количества хозяйств колхозников с 4649481 до 2160291 и их обеспеченности землей. Размер приусадебного фонда крестьянства уменьшался ежегодно также как и количество самих колхозных дворов, причем первый процесс шел интенсивнее второго, в результате чего сокращалась обеспеченность колхозников землей. В целом по Нечерноземью средняя обеспеченность крестьянского двора приусадебной землей составляла в 1950—1952 гг. 34,4 сотки на хозяйство, затем ежегодно уменьшаясь, в 1964 г. она достигла показателя в 29,8 сотки на двор. Два раза за 1953—1964 гг. это постепенное уменьшение сменялось весьма резким падением: в 1955—1956 гг.— на 1,5 сотки и 1959—1960 гг.— на 1 сотку в расчете на двор. В 1964—1965 гг. в результате отмены ряда ограничений приусадебного хозяйства обеспеченность двора выросла до 30,9 сотки.
Основную часть приусадебной земли крестьянского двора составляли сельскохозяйственные угодим. В 1950 г. в целом по Нечерноземью их доля в составе крестьянских наделов равнялась 92%, в 1965 г.— 93%. Большинство этой земли занималось под пашню и огород: в 1950 г. в целом по региону 89%, в 1965 г.— 85%. Вторыми по размерам были сенокосные угодья колхозников. На I ноября 1950 г. их размер в Нечерноземье составлял 117,2 тыс. га, 1962 г.— 57,9 тыс. га, что равнялось в том и другом случае 8% всех сельскохозяйственных угодий. В некоторых областях зоны доля сенокосов была значитель
86
но более высокой, а кое-где они порой превосходили по размерам пахотный участок двора. Так в 1950 г. в Ивановской области сенокосные участки приусадебной земли колхозников занимали 16,6 тыс, га, пашня и огород 15,5 тыс. га, в Ярославской соответственно 29,4 и 16,9 тыс. га, в Костромской — 16,7 и 21,6 тыс. га и т. д. Значительная доля сенокосных угодий в составе крестьянских земель прослеживается в ряде областей и позже, что являлось выражением важности приусадебного животноводства в хозяйственных устремлениях крестьянского двора. Вместе" с тем, следует подчеркнуть, что для большинства областей и республик региона все же характерна малая доля или полное отсутствие сенокосов в составе приусадебных сельскохозяйственных угодий. Остальную часть земли занимали у крестьян дом, хозяйственные постройки, садовые участки и т. п.
Следует обратить внимание на значительные межобластные различия в уровне обеспеченности крестьянских хозяйств приусадебной землей. Даже если исключить особо экстремальные ситуации (например, показатели землепользования Мурманской области), эти различия достигали двукратных размеров. Так в среднем на одно хозяйство Псковской области в 1950 и 1965 годах приходилось 40 соток земли, в Кировской, Великолукской, Калининградской областях и Удмуртии в 1950 г. этот показатель был еще выше, а в Коми и Карельской АССР он был в пределах 20 соток (1950 г.) на двор. Немногим больше в этот период он был в Архангельской, Вологодской и некоторых других областях. Такие же различия при меньшей средней обеспеченности землей сохранились и позже.
Однако еще больше отличала хозяйства колхозников внутриобластная дифференциация крестьянского землепользования5. Обращает на себя внимание факт значительности различий в обеспеченности землей больших групп крестьянства. В некоторых ,из областей, где были проведены группировки приусадебных участков по размерам, не малой оказалась даже категория колхозных дворов, не имеющих приусадебных участков или имеющих землю только под постройками. Таких дворов в 1950 г. в Архангельской области было 3,6% от их общей численности, в Свердловской — 2,7%, в Вологодской — 0,8, в Московской — 0,7, в других, как, правило, менее 0,5%. В 1955 г. доля таких хозяйств врзросла в Архангельской области до 5,3%, в Калининградской — с.ДО (в 1950 г.) до 0,6%, одновременно сократившись в других: в Ивановской с 0,4 до 0%, в Кировской с 0,3 до 0,1%. И,в дальнейшем эта категория «безземельных колхозников» сохраняется. Характерно, что порой уже в начале 50-х годов были
87
дворы фактически лишившиеся всех элементов приусадебного хозяйства; так в колхозе «Красный Октябрь» Вожгальского района Кировской области в 1950 г. не имели ни земли, ни скота все колхозники6. Причины отсутствия приусадебных участков были различными. Наличие в 1950 году во Владимирской области 266 дворов без земли объяснялось отсутствием приусадебного фонда в ряде колхозов области7. В Молотовской области по состоянию на 1 ноября 1950 г. не имели участков 1568 кол' хозников, в числе которых было 433 хозяйства переселенцев из других областей, еще не успевших получить землю; кроме того, 394 «безземельных» хозяйства относились к разряду вновь вступивших в члены колхоза и 287 — образовавшихся в порядке раздела, а 454 были дворами колхозников-одиночек8. В Костромской области в 1955 г. не имели участков 249 колхозных дворов «в основном по причине престарелости главы хозяйства, т. е. по их личным отказам от использования приусадебных участков в связи с наступившей старостью»9.
Крестьянские дворы, имевшие землю, располагали ею не в одинаковом количестве. Причем заметно изменялась доля групп, пользующихся участками разной величины. Поскольку хозяйственный потенциал двора и в целом социальный статус крестьянства во многом зависит от количества приусадебной земли, рассмотрим эту проблему подробнее. В 1950 г. 32,9% хозяйств колхозников Архангельской области имели участок до 25 соток, в 1955 г. таких было уже 34,1%; одновременно здесь заметно сократилась доля сравнительно хорошо обеспеченных землею групп (дворов с участком в 31—35 соток на 2,2% и 36—40 соток на 1%), при стабильности «середняков», имевших 26—30 соток на хозяйство10. В Ивановской области за 1950—1955 гг. доля «малоземельных» дворов (до 25 соток включительно) выросла с 18,7 до 20,2%, при сокращении доли «очень обеспеченных» (41—50 соток) с 22,7 до 15,2%". В Костромской области в 1950 г. участком до 25 соток располагали 25,9% хозяйств, в 1955 г.— 28%, доля «середняков» выросла с 17,2 до 19%, при соответствующем сокращении тех, кто^в-ладел более 30 сотками земли, особенно группы с размером участка в 0,36^-0,4 га12. Даже в Калининградской области, которая выделялась высокой средней обеспеченностью колхозного двора землей, шел процесс роста доли малоземельных (до 25 соток) хозяйств: в 1У50 г. их было лишь 0,6%, в 1955 г.— 7,2%; увеличилась доля и всех других групп (с размером до 45 соток), при сокращении наиболее обеспеченных (46 соток и выше) с 95,3 до 67,4% 13. Из областей и республик Нечерноземья, данные группировок по которым за 1950 и 1955 гг. поддаются сравнению, лишь в Be
ликолукской области есть определенная специфика анализируемого процесса, Здесь с 1950 по 1955 г. практически не выросла доля малоземельных хозяйств (до 25 соток): 3% в 1950 г. и 2,9% в 1955 г.; при этом немного уменьшился процент (с 8,1 до 7,5) имевших 26—30 соток и «очень обеспеченных» (41—50 соток, с 61,1 до 59,7%)14.
Однако тенденция роста доли малоземельных крестьянских дворов преобладала, ее влияние заметно и в последующие годы анализируемого периода. В Орловской области в 1950 г. до 25 соток на двор имели 21,1% крестьянских хозяйств, в 1955 г.— 23,4%, в 1960 г.— 35%; увеличивалась и доля «средних» участков (26—30 соток): соответственно 17,8; 23,2 и 34,8%, при сокращении «высокообеспеченных» хозяйств (41 сотка и выше): 44,4; 38,9 и 15,3%15. В Удмуртии до 25 соток на двор в 1950 г. имели 5,5% хозяйств, в 1955 г.— 6%, в 1960 г.— 13%; в Кировской области — соответственно 4,8; 6,1; 29,6%. В последней, впрочем, уже в 1965 г. эта доля резко сокращается (до 15,2%). В Удмуртской АССР и Кировской области сходные тенденции наблюдаются и в динамике групп со «средним» участком (26—30 соток): в первой за 1950, 1955 и 1960 гг.— 14,4; 16,4 и 22%, во второй — соответственно 14,5; 15,8 и 28,3%. Соответственно падает доля «высокообеспеченных» землей дворов. И вновь материал по Кировской области свидетельствует об изменении этой тенденции в 1965 г., когда доля сравнительно больших приусадебных участков повышается16.
В целом дифференциация крестьянских участков, имевших землю не только под постройками, выглядит в Нечерноземье следующим образом. В 1950 г. по материалам группировок кресть-■ янскогр землепользования Архангельской, Калининской, Калининградской, Ивановской, Горьковской, Великолукской, Вологодской, Московской, Костромской, Кировской, Орловской, Новгородской, Рязанской, Свердловской, Тульской областей, Чувашской, Марийской и Удмуртской АССР картина такова: до 25 соток • включительно на двор имели 665252 хозяйства (21,1%), 26—30 соток — 530299 (16,8%), 31 и больше — 1955614 (62,1) .В 1955 г., как видно из предыдущего анализа,' практически во всех областях, где можно наблюдать динамику к 1950 г., доля «малоземельных» дворов растет18. В 1960 г. по данным Орловской, .гКировской, Ярославской областей и Удмуртской АССР сложи-лось следующее соотношение разнообеспеченных землей групп -колхозников: до 25 соток включительно — 149846 дворов (29,1%), 26-30 соток 146641 (28,4%), свыше 31 сотки —219105 (42,5% )'9.
89
В основе дифференциации землепользования колхозного двора лежало несколько причин. Несомненно влияние экономико-географических факторов, нашедших отражение в определении норм приусадебных участков по регионам. Причем нормы были различными не только в межобластном разрезе, но и часто внутри одной области или республики. Так во Владимирской области в 1950 г. в ряде районов были установлены нормы приусадебного землепользования в 25—40 соток на двор, в других — 25—5020. В Кировской области в 1 половине 50-х годов в 19 районах существовала норма в 25—40 соток, в 41 районе — 30—5021. Отсутствие достаточного приусадебного фонда порой еще более сужало возможности наделения крестьянского двора землей. Так, в Рязанской области в 1960 г. при обследовании. 525 дворов у 21 колхоза было выявлено, что размеры приусадебных участков колхозников значительно различались: с площадью посева до 15 соток было 8,9% хозяйств, 15—20 соток — 5,5, от 20 до 25—25, от 25 до 30— 18,7, от 30 до 35—16,1, от 35 до 40 — 21,6, свыше 40 — 4,2% хозяйств. В группу с посевной площадью до 1500 м2 вошли в основном хозяйства колхоза «Красное знамя» Рязанского района, где посевные площади колхозников не превышали 1200 м2, а в отдельных хозяйствах — 500 м2. В этом колхозе не было возможностей увеличить посевные площади колхозников из-за небольшого земельного фонда. В той же области, в Сараевском и Чучковском районах, посевные площади колхозников составляли в среднем 4—5 тыс. кв. м22. Таким образом, отсутствие приусадебного фонда или его малые размеры были одной из важных причин малоземелья или вообще безземелья крестьянского двора. По сути дела этим перечеркивалось порой право колхозника даже на норму приусадебной земли. В этом явлении нашла яркое отражение официальная позиция отношения к хозяйству крестьянского двора как «подсобному», второстепенному, ради которого не следует поступиться и клочком обобществленной земли, часть которой в эти годы использовалась уже весьма нерационально.
Наиболее концентрированное выражение динамика поземельных отношений крестьянского двора в Нечерноземье 50-х — 1 половины 60-х годов нашла во взаимодействии государственной политики в этом вопросе и борьбы крестьян за землю. Официальная позиция от «охранительной» (по отношению к порядкам, установленным в 30-е годы) постепенно с середины 50-х годов эволюционирует в сторону «ограничительной». Народное же противодействие этому имело целью приостановить «раскрестьянива-создать более благоприятные для двора условия хозяйст-
ние вования
90
История крестьянского двора колхозной эпохи — это история постоянной борьбы крестьян за землю, а точнее за расширение приусадебного землепользования. В 50-е — 1 половине 60-х годов прослеживаются две основные формы этой борьбы. Первая нашла выражение в письмах колхозников в вышестоящие органы, жалобах, просьбах по вопросам приусадебного землепользования, вторая — в «захватах» земли, как правило, из неиспользуемого колхозами «запасного» приусадебного фонда. Документы о первом явлении хуже отложились в архивах, а главное, нашли слабое отражение в обобщениях аналитиков земельных органов. Тем не менее некоторые представления о масштабах распространенности этой формы борьбы можно получить из «объяснительных записок» к областным «земельным балансам»: в Орловской области, например, в 1950 г. только через областное Управление землеустройства и севооборотов прошло 360 жалоб и заявлений по. приусадебному землепользованию23. Следует учесть, что какое-то количество такого рода документов поступило в другие областные инстанции, а также в районные и столичные органы. Во всяком случае, с уверенностью можно говорить о сотнях в расчете на область и один год крестьянских «протестов» такого рода по вопросам землепользования. Важнейшими сюжетами в них были проблемы малоземелья. Лишь после принятия в 1964 г. решений о снятии необоснованных ограничений личного приусадебного хозяйства число жалоб по этим вопросам сокращается, что отмечается в 1965 г. в Орлов-скои, Архангельской и других областях .
Борьба с «захватчиками»25 наоборот широко представлена в объяснительных записках «земельных балансов»; как правило, в них есть специальный раздел, посвященный итогам работы за год по выполнению Постановления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 19 сентября 1946 г. «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах» и Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г. «О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания». Рассмотрим данный вопрос по следующим позициям: масштабы «захватов» земли, характеристика захватываемых зе-- мель, виды нарушений, способы борьбы с ними. Сгруппировать материал об этих явлениях вследствие специфики разных показателей нарушений не представляется возможным. Воспользуемся ■поэтому методом обзора фактических данных, характеризующих разные стороны явления.
Масштабы несанкционированного сельскохозяйственного использования земли колхозниками были весьма значительными. В Н950 году в Горьковской области при проведении выборочной
91
проверки обнаружились излишки приусадебной земли в 1057 колхозах у 5237 хозяйств колхозников на площади 306 га26. В том же году в Великолукской области были проверены 2632 колхоза (после укрупнения 943) и в них— 113236 приусадебных участков. Во всех проверенных колхозах были обнаружены нарушения колхозного землепользования (5597 случаев на площади 644 га). Колхозники нарушили закон в 5237 случаях на площади 241 га, не члены колхозов — 284 раза (97 га), различные организации 76 раз (307 га)27. Таким образом у 4,9% сельских дворов, большинство из которых принадлежало колхозникам, были обнаружены «захваты» земли. Из проверенных в 1950 г. во Владимирской области 39364 дворов колхозников нарушения землепользования обнаружены у 3268 (на площади 190 га) или у 8,3% дворов28. В том же году в- Московской области доля усадеб колхозников, имевших излишки земли, составила 5,9% проверенных дворов29, в Молотовской области проведенная в 1952 колхозах (из 2398) проверка выявила 12860 случаев завышения размеров участков по сравнению с записями в колхозных земельных шнуровых книгах (на площади 818 га)30; в Калужской области были проверены все колхозы и все хозяйства колхозников: только членами колхозов было допущено 17112 случаев нарушений землепользования (на площади 810 га)31, что составляет 12% всех дворов; из 22102 проверенных дворов Псковской области случаи «захвата» обнаружены у 1341 или 6,1% в том числе у 1184 дворов колхозников (104 га)32; в Орловской области проверено в колхозах 221959 приусадебных участков, у 3656 хозяйств (1,6%) оказалось больше земли по сравнению с записями в шнуровых книгах (на 195 га).
Та же картина в 1953 г.: в Орловской Области проверены 165694 приусадебных участка в 1031 колхозе, нарушения обнаружены в 342 колхозах, 3229 случаев (1,9%) на площади 112 га33; в Брянской после весеннего сева проверили в колхозах 62214 приусадебных участков, «захват» обнаружен в 2383 случаях (3,8% проверенных дворов), в том числе колхозниками 1667 случаев (76 га)34; в Московской^бласти проверены 603 колхоза, 75617 приусадебных участков, нарушений в приусадебном фонде обнаружено 2991 случай (4%) на площади 163 га35; в Молотовской области из 1362 колхозов (177327 дворов) было проверено 888 колхозов (114085 дворов), при этом выявилось 3769 случаев (3,3%) самовольного увеличения размеров приусадебных участков в 321 колхозе (226 га)36; в Ленинградской проверены 10212 приусадебных участков колхозников, захватов — 1144 случая (11,2%)37; в Рязанской области в 1205 колхозах (287511 дворов колхозников и других граждан) нарушения вскры
92
ты в 358 колхозах. (108 га), в том числе у 1805 колхозников и 442 не членов колхозов, то есть всего у 7,8% дворов38; в Псковской области в 438 колхозах при проверке 26368 участков колхозных и неколхозных дворов выявлено 2098 случаев (8%) захвата колхозной земли (161 га), в том числе колхозниками 1804 случая (132 га)-, не членами колхозов 293 случая (28 га)39; в Великолукской области в 650 проверенных колхозах (67119 приусадебных участков) выявлено 3320 случаев (4,9%) нарушений колхозного землепользования сельским населением, в том числе колхозниками 2991 раз (112 га), не членами колхозов — 329 (23 га)40; в Калининской области проверка в 804 колхозах 71042 приусадебных участков показала, что правила землепользования нарушены были в 294 колхозах в 2451 случае (146 га), что составляет 3,5% проверенных хозяйств, в том числе колхозниками 2120 раз41.
В 1955 г. в Орловской области в 546 колхозах (из 622) было проверено 105049 приусадебных участков колхозников, рабочих и служащих, 7619 (в 321 колхозе) из них (7,3%) оказались больше нормы (на 167 га)42; в сельскохозяйственных артелях Мордовии 6361 или 10,7% проверенных приусадебных хозяйств имели излишки в 248 га, что в среднем на 1 хозяйство нарушителя составляло 0,39 га43; в Арзамасской области из проверенных 43910 хозяйств колхозников в 1951 (4,4%) были обнаружены нарушения приусадебного землепользования на площади 88 га44.
В 1960 г. в Архангельской Области была проведена проверка в 40 колхозах у 1327 хозяйств колхозников, рабочих и служащих и было, обнаружено у 147 из них (11,1%) незаконно прирезанной земли 13 га ; в Горьковской области у 1945 (4,7%) хозяйств колхозников, рабочих и служащих из 41568 проверенных ,были выявлены излишки земли в 145 га46.
В 1965 г. в Орловской области контрольные обмеры приусадебных участков личного пользования показали, что из проверенных 13154 участков в 110 колхозах излишки имели 1374 двора (10,4%) в 79 колхозах площадью 54 га47; в Рязанской области в 90 колхозах и 19 совхозах были проверены 10822 участка, в 966 из них (8,9%) на площади 68 га были обнаружены излишки земли48.
Таким образом, нарушения правил приусадебного землепользования носили в Нечерноземье массовый характер. В сводке за контрольные годы (1950, 1953, 1955, 1960, 1965) приведены лишь данные по тем областям, где можно рассчитать процент «захватов». Однако и в других областях и республиках региона за все годы рассматриваемого периода фиксируются
93
сотни, а чаще тысячи и десятки тысяч в расчете на год, таких нарушений. Судя по приведенным данным, доля «захватчиков» составляла, как правило, от 4 до 10% всех приусадебных хозяйств, а в пятой части отмеченных случаев — от 10 до. 12%. О масштабах «захватов» говорят и размеры земли, незаконно занимавшейся колхозниками. Чаще это были 2, 3, 4, 5 соток, иногда больше, хотя при этом надо иметь в виду, что порой в это количество земли включались угодья, с которых скашивалось сено. То есть, это были очень небольшие по размерам участки земли. В целом же «захваты» земли представляли из себя массовое явление, объектом которого были крохотные земельные участки. Данные о нарушениях размеров приусадебного землепользования, которые можно сопоставить в. хронологическом плане, не свидетельствуют о снижении доли «захватчиков» среди крестьян. Наоборот, в большинстве случаев, где возможно сопоставление (Орловская, Псковская, Рязанская области), наблюдается ее рост. Лишь в Московской области, сравнивая данные 1950 и 1953 гг., фиксируем сокращение доли дворов-нарушителей. Абсолютные показатели по другим областям, автономным республикам Нечерноземья свидетельствуют, что количество нарушений колебалось по годам и зависело от многих обстоятельств, в том числе от жесткости борьбы с ними. Лишь в 1965 г., после снятия ряда ограничений приусадебного пользования, в некоторых районах число «захватчиков» уменьшается. Так, резкое их сокращение фиксируется, например, в Кировской области: в 1964 г. здесь было выявлено 21416 случаев незаконного увеличения размеров приусадебных участков колхозников, рабочих и служащих на площади 1081 га, в 1965 г.—
273 случая (14 га)49.
На какие же земли покушались нарушители правил приусадебного землепользования? Вопрос этот имеет принципиальное значение для определения в целом социального портрета крестьянина, ибо стоит он, прежде всего, таким образом: являлись ли эти захваты антиколхозной борьбой. Рассмотрение этой проблемы даже на материалах /Только официальной статистики, прямо анализирующей охрану «общественных земель от разбазаривания», показывает, что захваты не были выражением аитиколхозной позиции. Нарушения происходили в основном в пределах так называемого «запасного приусадебного фонда» и сенокосов, часто не используемых колхозами, причем первые преобладали. Так в 1950 г. в Калужской области членами колхозов было допущено нарушений землепользования на общественных землях 1397 случаев (66 га), в приусадебных землях— 15715 случаев (744 га)50, в Псковской области— 132 слу
94
чая захватов общественной земли, 1172 — приусадебной51. В 1960 г. в Вологодской области было установлено 310 случаев (17 га) захвата колхозниками приусадебной земли и 20 случаев (19 га) захватов общественных земель52. В 1965 г. обследование ряда колхозов Удмуртии выявило 208 случаев (17 га) незаконной прирезки населением приусадебной земли и 7 случаев (4,6 га) захватов на общественных землях53. Реже, как это было в 1960 г. в Вологодской области и в 1953 г. в Свердловской области54, по площади преобладали захваты на общественных землях в сенокосных угодьях.
Характеризуя «захваты» в пределах приусадебного фонда, следует отметить, что они не наносили, как правило, ущерба колхозной экономике. Напротив, это приводило к более эффективному использованию земли. Дело в том, что наряду с колхозами, в которых не было или был небольшой- запасной приусадебный фонд, существовало много колхозов, имевших его в значительных размерах. В 50-е— 1 половине 60-х годов процесс появления новых крестьянских хозяйств замедлился, шло сокращение их числа. Поэтому экономической потребности в запасном приусадебном фонде земли часто не было, а он продолжал существовать. Благоприятствовало захвату этих земель и то обстоятельство, что часто свободный фонд состоял из «небольших участков, разбросанных по населенным пунктам, которые колхозами не использовались» (1950 г., Орловская область)55. Именно такие клочки брошенных земель и в дальнейшем были главным объектом захватов56.
Новый импульс борьбе за использование земли из свободного приусадебного фонда принесла кампания по сокращению землепользования двора, проводившаяся в середине 50-х годов. В 1954.:—1955 гг. в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 26 марта 1954 г. № 520 «по ходатайству членов колхозов, рабочих и служащих, проживающих на землях колхозов», производилось уменьшение размеров приусадебных участков57. Появлялось новое поколение крестьнских «отрезков». В 1955 г. в Свердловской области, например, в соответствии с вышеназванным постановлением была произведена отрезка "земли у 4760 колхозных дворов (563 га)58. Статистики Брянской области в том же году прямо констатировали, что «отрезаемые от усадебных участков излишки по 0,02—0,03 га из-за <иХ|Малого размера колхозами как правило неиспользуются; нарушителями Устава сельскохозяйственной артели из года в год эти нарушения повторяются, которые можно ликвидировать только путем передвижки усадеб, которую надо проводить в порядке «.землеустройства колхозных селений»59. Последнее предложение
95
заслуживает особого внимания вследствие важности для положения крестьянского двора в целом. Как известно, коллективизация привела к изъятию у крестьян полевой земли и части находящейся при усадьбе, однако передвижки усадеб, больших изменений во внутридеревенской системе расселения и землепользования не было. В условиях 50-х годов новое «обрезание» можно было провести лишь путем радикального вторжения во внутридеревенскую систему землепользования, путем смещения усадеб. Ибо речь шла о необходимости «сверстать» отрезанный и запасной приусадебный фонд, создав тем самым возможность использования его в общественном производстве. Эта идея сродни положению о неперспективности мелких деревень, с той разницей, что во втором случае речь шла о неперспективной системе расселения, а в первом — о необходимости изменить внутридеревенскую расселенческо-хозяйственную структуру.
Задача «сверстать» запасной приусадебный фонд надолго стала важным направлением политики в области колхозного землепользования. В конце 50-х — начале 60-х годов во время_еще одного массового «обрезания» крестьянских участков она вновь ставилась в повестку дня. В 1960 г. в Калужской области, например, ло данным земельных органов, запасной приусадебный фонд, в силу разбросанности мелкими участками, доходящими до 0,05 га, использовался плохо. Из общей его площади 11,3 тыс. га только 6,8 тыс. использовались под посевы. Остальные площади хороших земель зарастали бурьяном. Было принято специальное решение облисполкома от 26 декабря 1959 года, которое предусматривало сверстать запасной приусадебный фонд «в более крупные массивы» и передать их колхозам. Однако решение это, судя по анализу земельных органов, выполнялось очень слабо60. В том же году при проверке в колхозах Владимирской области было обнаружено 6,8 тыс. га залежей, значительную часть которых составляли расположенные в черте селений в приусадебном фонде непригодные к машинной обработке маленькие клочки земли61. Тем не менее за год приусадебное пользование колхознике, рабочих и служащих в колхозах области было уменьшено на 5,9 тыс. га62. В 1960 г. в Кировской области приусадебные земли в пользовании колхозников, рабочих и служащих на землях колхозов уменьшились за год на 19,8 тыс. га, при этом было передано колхозам вследствие ликвидации хозяйств и уменьшения размеров приусадебных участков 10,2 тыс. га земли63; в Костромской области отрезки от приусадебных участков в общественные земли колхозов составили 1,9 тыс. га64; по решениям общих собраний членов колхозов у «отдельных колхозников» Удмуртии также
96
были сокращены усадебные наделы65; в Чувашии 570 га от колхозников перевели в общественный фонд и т. д. При этом важно подчеркнуть, что процессы изъятия у крестьян земли, ее запустения и «захватов» колхозниками дополнительных угодий шли параллельно.
Рассмотрев масштабы «захватов» и состав земель, на которые покушались колхозники, обратимся теперь к видам нарушений правил землепользования. Материалы земельных органов позволяют выделить три группы нарушителей — колхозники, другие граждане, проживающие и непроживающие на землях колхозов, учреждения и организации. Наиболее многочисленным видом нарушений были те, которые земельными органами квалифицировались как «самовольное расширение и захват участков» из приусадебного фонда путем прирезки земли или в виде скашивания сена с общественных сенокосов. Кроме того, иногда отмечаются «мнимые разделы дворов с целью получения дополнительных участков», факты сдачи земли в аренду, скрытой купли-продажи, «незаконного предоставления участков», увеличения участков вследствие ошибок в измерениях. В 1950 г. в Архангельской области было отмечено 575 случаев (42 га) захватов приусадебных земель и 29 (6 га) мнимых разделов колхозных хозяйств67; в Горьковской области излишки колхозной земли имели 5524 хозяйства (325 та), был установлен 151 случай (21 га) мнимых разделов дворов68; в Великолукской области нарушения колхозного землепользования были выявлены в 5237 случаях (241 га) у колхозников, в 284 (97 га) —у других граждан, в 76 (307 га) — у организаций, из них захватов общественной земли колхозов 418 случаев (384 га), захватов приусадебной земли 5118 случаев (209 га), сдачи земли в аренду 34 случая (23 га), мнимых разделов 27 случаев (8 га) ; во Владимирской Области соотношение нарушений приусадебного пользования было следующим: мнимых разделов— 14 (2,5 га), незаконного предоставления участков 931 случай (71 га), скрытая аренда, купля и продажа земли — 12 случаев (2 га), самовольный захват участков и их расширение — 3070 случаев (179 га)70; 207 случаев мнимых разделов отмечено в Калужской области, 37 — в Псковской71. В 1953 г. в Орловской области проверка 165694 приусадебных участков установила 3229 случаев увеличения их размеров (112 га) путем «как правило не злостных нарушений, а ошибки в измерениях»72; проверка 650 колхозов Великолукской области выявила 2991 случай (-112 га) нарушений землепользования колхозниками, 329 (23 га) —не членами колхозов, 31 (31 га) —учреждениями, в том числе 118 захватов общественных земель (35 га), 3222 случая на
4—3107
97
приусадебных землях (118 га), 5 актов скрытой купли и продажи (12 га), 6 случаев мнимых разделов (2 га) . В 1955 г. в Калининской области все группы нарушителей захватили в колхозах: общественной земли 212 случаев (132 га), приусадебной 3860 случаев (196 га), выявлено было 6 случаев (75 га) скрытой купли-продажи, 12 случаев (117 га) сдачи земли в аренду, 4 случая (2 га) мнимых разделов дворов колхозников74. Аналогичные факты фиксируются и за другие годы изучаемого периода.
Приведенный обзор позволяет заключить, что использование нескольких соток не вовлеченной колхозами в сельскохозяйственный оборот в пределах села находящейся земли было наиболее массовым видом нарушений. Реже колхозники выкашивали с общественной земли сено. Как правило, все остальные виды нарушений вместе в расчете на область исчислялись несколькими десятками (реже сотнями) случаев. Причем, если «мнимые разделы» отмечаются в основном в крестьянской среде, скрытая аренда, купля-продажа и т. п., видимо, больше практиковались в сфере отношений между колхозами и другими учреждениями и организациями.
Нарушения порядков землепользования не всегда носили несанкционированный характер. Так, правление колхоза «Урал» Гаринского района Свердловской области в 1953 г. разрешило производить сенокошение колхозникам, рабочим и служащим спецлесуправления на площади 150 га. Проверка земельных органов установила незаконность этого действия, сено было изъято, виновные наказаны75. В 1955 г. в колхозе им. Ленина того же района Свердловской области председатель разрешил косить сено на колхозных лугах для личного скота, было скошено 90 га; реакция — та же, сено изъято, председатель' привлечен к ответственности и снят с работы76. Нередко многие колхозные, советские, хозяйственные руководители сами являлись нарушителями порядков землепользования. Характерно, что наибольшее число «захватов» земли фиксируется там, где правления колхозов, другие местные руководители сами являлись «захватчиками». По сути дела в этом явлении в искаженном виде нашла отражение борьба за «социальную справедливость». Типична в этом отношении ситуация, сложившаяся в 1950 г. в Орловской области. Многочисленные факты «захватов» земли здесь фиксировались в Чибисовском, Покровском, Черновском, Измалковском и других районах. Среди нарушителей в колхозе «Гигант» Пеш-ковского сельского Совета Знаменского района был бригадир, имевший излишек 0,10 га, председатель ревкомиссии Костин (0,12 га), председатель сельсовета Лопашин (0,13'га). В том
98
же районе агент райуполминзага Бондарев, семья которого в течение 2 лет в колхозном хозяйстве не участвовала, продолжал пользоваться приусадебным участком в 25 соток и всеми видами земельных угодий колхоза им. Сталина для выпаса своего скота■ на правах члена колхоза. В Задонском районе среди нарушителей в колхозах Гнилушенского, Калабинского и Балах-новского сельсоветов многие также были руководителями. Председатель колхоза им. Кирова Лазарев имел излишек 8 соток, председатель ревкомиссии Алехин — 7, кладовщик Лазарев — 5, колхозный мерщик Алехин — 7, председатель Гнилушенского сельсовета Лазарев имел в пользовании 2 участка в колхозе им. Кирова и «Красный луч»77. Отмечая повсеместную"распрост-раненность нарушений колхозного землепользования в Должан-ском районе, статистики прямо указывают, что правления колхозов не следят за порядком в этом вопросе и Сами его нарушают78.
Попытки крестьянства увеличить надел двора встречали жесткое противодействие. Несмотря на перемены в земельной политике 1953 и 1964 годов, твердая позиция в вопросе выполнения постановлений 1939 и 1946 годов о землепользовании прослеживается в течение всего изучаемого периода. Существова' ла целая система мер, применявшаяся к «захватчикам». Самым распространенным способом борьбы с этим явлением было изъятие занятой незаконно земли, а также посевов на ней или уже собранного урожая, в том числе сена, скошенного на общественных землях, В «объяснительных записках» к земельным
- балансам формулировка об изъятии земли, урожая, сена практически всегда : следует за- констатацией фактов нарушений колхозного землепользования. Изъятие земли с посевом проводилось, как правило, без компенсации затрат на семена и обработку79. Иногда (например, в I960 г. в Горьковской области), наряду с другими мерами применялось обложение «захватчиков» сельскохозяйственным налогом по повышенным ставкам80. В 1965 г. обложение дополнительным сельскохозяйственным налогом начинает упоминаться в качестве основной меры воздействия на захватчиков8'. Широко была распространена, особенно в начале 50-х годов, практика передачи материалов о нарушителях
; в административные органы, прокуратуру и суд. Так, в 1950 г. в Горьковской области на 504 нарушителей, что составляло
,9%. их общего числа, материалы были переданы в прокуратуру и 183 человека были осуждены82; в Псковской области в том же году был выявлен 1341 случай захватов земли,
.в прокуратуру передали 208 дел (16%), решено судом из них
>было 87 дел . Как правило, по решению судов крестьяне под
99
вергались штрафу или осуждались на «принудительные» работы, что отмечается в 1950 г. во Владимирской, Московской, Калужской, Смоленской, Псковской, Тульской и других областях84; иногда в качестве меры наказания за нарушение законов о землепользовании упоминается и тюремное заключение85. В 1953 г. в Рязанской области при контрольном обмере приусадебных участков были выявлены нарушения у 2247 колхозников и не членов колхозов и к судебной ответственности привлечены 124 человека (6%)86; в Горьковской области 7287 хозяйств колхозников, рабочих и служащих на территории колхозов незаконно увеличили приусадебные участки, 180 человек (2,5%) были привлечены к судебной ответственности и 60 из них осуждены87. В 1955 г. в Калининской области на нарушителей землепользования в исполкомы было передано 165 дел, к административной ответственности привлечено- 59 человек, райпрокурорам поступило 130 дел на 201 человека и было осуждено 28 человек88; в Калужской области из 1628 нарушителей правил приусадебного землепользования на 142 (9%) дела были переданы в прокуратуру и 91 человек был осужден . Факты привлечения к судебной ответственности и наказаний в виде штрафов и принудительных работ фиксируются и в других областях и республиках Нечерноземья в течение всех 50-х и первой половины 60-х годов. Правда, в 1965 году привлечение к суду рассматривается в качестве крайней меры, применяемой к «захватчикам» колхозных угодий90.
13 ноября 1964 г. было принято постановление Бюро ЦК КПСС и СМ РСФСР № 1408 «Об устранении необоснованных ограничений подсобного хозяйства колхозников/рабочих и служащих». Уже отчеты о распределении земель по угодьям и землепользователям (земельные балансы), составленные на 1 ноября 1965 г., подводили итоги реализации этого постановления. В Псковской области в приусадебное землепользование было возвращено 3,9 тыс. га земли, в том числе колхозникам— 1,4 тыс., рабочим и служащим совхозов — 2 тыс., другим гражданам — 0,5 тыс. га; в Ивановской области возвратили гражданам, проживающим на территории колхозов, 380 га, на.территории совхозов— 1150 га приусадебных земель; в Калужской области рабочим, служащим и колхозникам было возвращено 1,5. тыс. га пахотных земель колхозов и совхозов; в Чувашии за этот период площадь приусадебных земель в личном пользовании населения увеличилась на 2,2 тыс. га; в Калининской области в приусадебные земли перешло 1,2 тыс. га пашни, 0,5 тыс. га залежей, 0,3 тыс. га сенокосов, 0,1 тыс. га выгонов; в Горьковской области в личное пользование населения перешло 4,5 тыс.
100
га, в том числе — 3,2 тыс. га пашни, 1 тыс.— залежей, 0,3 тыс.— выгонов, причем, переданы были земли, отрезанные от приусадебных участков в 1964 и предыдущие годы; в Костромской области общая площадь приусадебных земель рабочих, служащих и колхозников выросла на 2 тыс. га; гражданам, проживающим в сельской местности Московской области, было возвращено для приусадебного пользования более 10,5 тыс. га земель, в том числе 6,7 тыс.— пашни, 0,3 тыс.— многолетних насаждений, 0,4 тыс.— залежей, 3,1 тыс.— сенокоса и пастбищ; в Удмуртии приусадебный фонд населения вырос на 1,7 тыс. га; приусадебные участки колхозников Архангельской области увеличились за год на 0,2 тыс. га, у рабочих и служащих совхозов на 0,2 тыс. га; в Ленинградской области в колхозах было возвращено приусадебных земель на площади 16 га, в совхозах — 339 га, в других государственных хозяйствах — 24 га; в Орловской области 16642 колхозным дворам было возвращено 1344,5 га приусадебной земли, 16459 дворам рабочих и едущих совхозов— 1286,8 га, 1884 дворам других госхозяйств, занимающихся сельскохозяйственным производством, 157 га; в Кировской области в результате снятых ограничений к усадьбам колхозников было дорезано 1655 га земли, рабочим и служащим совхозов и других госхозяйств—1574 га; в Рязанской области дополнительно были отведены под приусадебные участки населения в колхозах—563 га, в совхозах и других государственных хозяйствах— 1933 га; в Ярославской области населению дополнительно выделили 2,7 тыс. га земли; в Марийской АССР — 1 тыс. га, в Вологодской области — 0,7 тыс. га; в Смоленской области колхозникам вернули 280 га, рабочим, служащим государственных сельскохозяйственных предприятий — 4897 га земли; в Тульской области рабочим, служащим и колхозникам вернули 1,1 тыс. га угодий; приусадебные земли в. Брянской области увеличились на 3051 га; в Мордовии возврат в колхозах составил 916 га, в государственных хозяйствах — 987 га; колхозникам Новгородской области было возвращено 614 га приусадебной земли, в совхозах — 686 га91; аналогичные примеры можно привести и по другим областям.
'; .Приведенный выше подробный обзор прирезки приусадебных земель характеризует процесс в его абсолютном выражении. Возврат приусадебных земель, как правило, увеличивал и средние размеры участка, приходящегося на крестьянский двор. Так по Калининградской области в 1964 г. 19890 семей колхозников имели 5,5 тыс. га приусадебной земли, что составляло в среднем 28 соток на семью, в 1965 г. 20878 семей располагали 6,6 ,тыс,... га или 32 сотками на хозяйство92. В Удмуртии в ре-
10!
зультате прирезки число колхозных дворов, имеющих приусадебные участки от 0,4 до 0,5 га, увеличилось на 9259 хозяйств93. В Орловской области в 1965 г. размеры приусадебных земель по сравнению с 1964 г. в колхозах увеличились на 3%, в совхозах— на 16%94. Однако увеличение земельных наделов касалось не всех крестьянских и прочих категорий хозяйств. В Новгородской области, например, во исполнение постановления № 1408 была проведена проверка состояния землепользования в предшествующие годы, которая показала, что отрезка приусадебных участков была проведена по колхозам у 12323 хозяйств в размере 1575 га. В 1965 г. были увеличены (до нормы) приусадебные участки 5735 хозяйствам колхозников с возвратом им 614 га земли, т. е. возврат не достигал и половины количества отрезков и их абсолютной величины. Кроме того, по совхозам области было установлено 9672 случая уменьшения приусадебных участков в предшествующий период (на площади 749 га), восстановлены же они были 7805 хозяйствам (686 га)95. Остальные хозяйства колхозников и совхозных работников, которым не были восстановлены приусадебные участки после отрезки, на увеличение их, судя по отчетам управлений землепользования и землеустройства, не претендовали . То есть значительной была доля хозяйств, которые до введения необоснованных ограничений не отказывались от части приусадебной земли, а после устранения этих ограничений на прирезку не претендовали. К таким относились прежде всего крестьянские и прочие семьи, которые по демографическим или другим причинам утратили возможность увеличения приусадебного земледелия или дворы, не способные восстановить для сельскохозяйственного производства запущенные отрезки, которые часто после изъятия их у колхозников вообще выпадали из сельскохозяйственного использования. Со временем такие участки становились все менее доступными для сельскохозяйственной эксплуатации, особенно в условиях роста количества маломощных и «предвыморочных» крестьянских дворов. ^
Подведем итоги. Землепользование крестьянского Двора в Российском Нечерноземье в течение 50-х — 1 половины 60-х годов было весьма нестабильным. Приусадебный земельный фонд крестьян региона за этот период сократился в 2,4 раза. Причинами этого явления был переход части колхозников в ряды совхозных рабочих, миграция из села и сокращение обеспеченности крестьян землей. Существовали большие межобластные различия в земельных наделах колхозников, а также внутриобластная дифференциация приусадебного землепользования. Формировалась группа «безземельных» колхозников, росла доля мало-
102
обеспеченных землей крестьян. В середине 50-х, в конце 50-х — начале 60-х годов особенно усиливались ограничительные тенденции. Еще раз в российской аграрной истории появились земельные «отрезки». Их появление породило стремление вовлечь эти земли в сельскохозяйственный оборот колхозов и была предпринята попытка изменить хозяйственно-поселенческую деревенскую структуру. Эта. «рационализация» вследствие своей внутренней противоречивости не удалась, отрезанные земли забрасывались, зарастали. В то же самое время крестьяне стремились к расширению приусадебных участков. Массовые масштабы приобрели «захваты» земель. В основном «захватчики» покушались на «отрезки», неиспользуемый запасной приусадебный фонд, неудобья сенокосных угодий. По сути дела это была классовая борьба, в которой крестьянство стремилось сохранить одну из важнейших основ своего социального положения. Колхозники проиграли в этой борьбе. Процесс раскрестьянивания к середине 60-х годов зашел столь далеко, что попытки вернуть отрезанную землю часто встречали неверие, нежелание, отсутствие возможностей у крестьян принять ее вновь.
Глава III ПРИУСАДЕБНОЕ ХОЗЯЙСТВО
колхозников
Современная экономическая политика предусматривает развитие крестьянских, фермерских хозяйств, личного подсобного хозяйства населения. Особую актуальность поэтому приобретает изучение эволюции в условиях колхозного строя деревни-прямых предшественников этих экономических форм, в первую очередь, приусадебных хозяйств колхозников. Несмотря на наличие серьезных исследований по теме', ряд принципиальных вопросов нуждается в дополнительном изучении, а порой и в переосмыслении.
В данной работе проблема этой главы имеет центральное значение, ибо крестьянский двор — это, прежде всего, экономическая категория. Когда двор вошел в колхоз, парцелла, хотя и в урезанном виде, осталась объектом производственной деятельности отдельных семей. Ее функционирование, место и роль в общественном сельскохозяйственном производстве, сложившиеся под влиянием новых условий, представляют большой интерес с точки зрения истории двора и колхозного строя в целом. В первой главе данной работы были рассмотрены основные параметры использования труда крестьянской семьи. Важнейшая характеристика хозяйства — землепользование — также выделено в отдельный раздел. Здесь же сосредоточим внимание на самом приусадебном производстве крестьян.
Помимо проблемы социально-экономического статуса хозяйства крестьянского двора в главе исследуются политика по отношению к личному производству колхозников, отраслевая структура этого хозяйства, его земледелие и животноводство, вопросы эффективности, урожайности и продуктивности, некоторые другие сюжеты. В источниковом плане исследование построено на использовании статистики приусадебного хозяйства, бюджетных обследований семей колхозников, государственного учета различных аспектов общественного сельскохозяйственного производства, материалах официальных партийных и государственных документов.
104
1. МЕСТО ПРИУСАДЕБНОГО ХОЗЯЙСТВА В АГРАРНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ
В советской историографии давно сложилось и устойчиво существует положение о принципиальной неизменности социально-экономического статуса хозяйства крестьянского двора, приусадебного хозяйства других групп населения колхозной эпохи. Оно, вслед за оценкой в политических и правовых документах, трактуется как личное подсобное хозяйство, вне зависимости от того, относится это к тридцатым, пятидесятым или семидесятым годам, к Средней Азии или центру России, к рабочему значительного по размерам города или колхознику нечерноземной глубинки. Представляется, однако, что название личное подсобное хозяйство (ЛПХ) отражает скорее не место приусадебного земледелия и животноводства в аграрной социально-экономической подсистеме, а направление экономической политики, длительное время рассматривавшей личные хозяйства как второстепенные; неперспективные, «подсобные». Конечно, для последних десятилетий нашей истории понятие ЛПХ более соответствует действительности, ибо уменьшилась его доля в аграрном производстве, в бюджете самой крестьянской семьи и т. д. Однако так было не всегда. Для выяснения истинного статуса приусадебного земледелия и животноводства следует определить его место во всем аграрном производстве, формировании товарной части сельскохозяйственной продукции, долю доходов от него в совокупном приходе семьи, ведущей это хозяйство, характер взаимоотношений с общественным сельскохозяйственным производством, отношение самих крестьян к хозяйству двора.
Политика государства по отношению к хозяйству крестьянского двора на протяжении 1950—1965 гг. не была однородной. Выделяются три этапа, характеризующиеся разными подходами к личному хозяйству колхозников и, соответственно, различными регулятивными механизмами. 1950—1953 годы завершают этап 30-х — начала 50-х гг., когда сложились совершенно новые отношения в аграрной подсистеме в целом. Они проявились в формировании параллельной совокупности крестьянских хозяйств экономической структуры — колхозов, ограничении крестьянского «выхода», использовании внеэкономических методов принуждения, включая отработочную систему с фиксируемым минимумом трудодней и нормы натуральных поставок по символическим ценам, урезании до невиданных прежде размеров хозяйства двора. Крестьянское индивидуальное производство было обязательным и важным элементом этой системы.
105
В 1953—1964 гг. проводилась"другая экономическая политика по отношению к приусадебному хозяйству колхозников и других групп населения. В советской историографии обычно подчеркивается позитивное значение мер в отношении личного хозяйства, принятых в первое пятилетие этого периода, и отрицательное влияние ограничительной политики конца 50-х — начала 60-х годов. Такая оценка, по-видимому, нуждается в уточнении. Вряд ли здесь имело место изменение целей, противоречивость мер. Представляется, что в течение всего периода руководства страной Н. С. Хрущевым проводилась цельная и в достижении поставленных задач достаточно логичная политика по отношению к хозяйству колхозников. Суть ее состояла в завершении «раскрестьянивания», превращении хозяйства двора в личное подсобное хозяйство (ЛПХ), а колхозника-крестьянина — в рабочего с огородом. Ограничение, а затем отмена с 1 января 1958 г., обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов с приусадебного хозяйства2, сокращение сельскохозяйственного налога с него и другие меры, снимавшие прежние путы с хозяйства колхозников, сразу были дополнены новым механизмом, который должен был обеспечить ориентацию крестьян в основном на колхозное производство. Важнейшими шагами на этом пути должны были стать, с, одной стороны, введение авансирования, переориентация на денежную оплату труда, затем введение гарантированной оплаты труда в колхозе, а, с другой, урезание хозяйства двора до положения вспомогательного, подсобного. Однако сделать труд в колхозе для крестьянина экономически более выгодным по сравнению с личным хозяйством не удалось, чему были причины как объективного, так и субъективного плана. Рассматривая политику ограничения хозяйства крестьянского двора, важно подчеркнуть, что. уже с 1954 г. в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 26 марта 1954 г. № 520 «по ходатайству членов колхозов, рабочих и служащих, проживающих на землях колхозов» производилось уменьшение размеров приусадебных участков3. Появилось новое поколение крестьянских отрезков. Постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 6 марта 1956 г. «Об Уставе сельскохозяйственной артели и'дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели» прямо ориентировало: «следует не допускать увеличение приусадебного земельного фонда за счет общественных земель колхо.за, а, наоборот, стремиться к его сокращению, поскольку использование земель в общественном хозяйстве при наличии в МТС большого количества техники и высокой механизации будет несравненно выгоднее и колхозники в конечном счете получать доход значительно больше...»4. Далее
106
в постановлении говорится, что при внесении поправок, изменений и дополнений в Устав сельскохозяйственной артели «следовало бы иметь ввиду», что «вряд ли есть необходимость сохранять ранее установленное количество скота, которое может иметь колхозный двор»5. Особенно усиливается ограничительная политика с конца 50-х годов. Уже в выступлении Н. С. Хрущева на декабрьском 1958 г. Пленуме ЦК КПСС на примере колхозников села Калинов-ки Курской области обосновывалась и пропагандировалась линия сокращения личного хозяйства6. Правда постоянно при этом подчеркивался принцип добровольности, необходимость осознанного подхода крестьян к таким изменениям. Однако позже административно-командный метод возобладал, что нашло отражение в известных мерах центральной власти и слабо еще изученных местных «инициативах».
С 1964 г. политика по отношению к хозяйству двора меняется. 13 ноября 1964 г. принимается постановление Бюро ЦК КПСС и СМ РСФСР № 1408 «Об устранении необоснованных ограничений подсобного хозяйства колхозников, рабочих и служащих», во исполнение которого началось возвращение крестьянским дворам «отрезков»7. Некоторые. перемены появились и в условиях приусадебного, животноводства. Однако политика в отношении ЛПХ периода 1964— начала 80-х годов была весьма противоречивой, ее внимательное изучение — одна из актуальных и нерешенных еще проблем советской историографии.
Выше, уже говорилось, что одним из вопросов, требующих пересмотра, является сам термин и официальная характеристика явления «личное подсобное хозяйство»'(ЛПХ). Рассмотрим подробнее этот вопрос.
В 50-е — первой половине 60-х годов доля хозяйств населения в совокупном аграрном производстве Нечерноземья была очень значительной, порой она даже превышала показатели общественного сектора. Так, расчеты по данным управления статистики сельского хозяйства ЦСУ РСФСР показывают, что в 1950 г. из общей валовой продукции сельского хозяйства 31 области (включая Арзамасскую и Великолукскую) и АССР Нечерноземья в 55168 млн, рублей (цены 1951 г.) доля хозяйств колхозников составляла 38%, рабочих и служащих — 13%, в том числе в продукции, земледелия соответственно 33 а 11%, животноводства — 46 и 16%8. То есть хозяйства населения дали в этом году более половины всей продукции, в животноводстве их доля превышала 60%. При этом в ряде областей названные показатели были еще более внушительными. В Великолукской области, например, .. валовая сельскохозяйственная продукция всех категорий хозяйств в 1950 г. составила 1119 млн. руб. (в ценах 1951 г.),
в том числе колхозников 548, а рабочих и служащих 99 млн. руб. (всего 58%). Доля валовой продукции хозяйств колхозников, рабочих и служащих во всем аграрном производстве в этом же году равнялась в Смоленской области 61%, в Калужской — 62%, в Рязанской — 57%, в Горьковской — 58%, з Арзамасской— 63%, в Орловской — 58%, в Мордовии — 60%, в Чувашии — 53%9. При этом следует иметь в виду, что существовала еще одна категория индивидуальных производителей — единоличники; они в 1950 г. произвели продукции земледелия и животноводства в Псковской области, например, на 37 млн. руб., в Брянской — на 6 млн., в Рязанской — на 3 млн., в Горьковской — на 4 млн., в Арзамасской — на 11 млн., в Кировской — на 4 млн., в Чувашии — на 10 млн., в Мордовии — на 14 млн. и т. д., а всего по Нечерноземью — на 105 млн. рублей10. Особенно внушительной была доля индивидуальных производителей сельскохозяйственной продукции в ряде регионов по продукции животноводства. Как правило крестьянское хозяйство опережало колхозное производство по этому показателю: в 25 из 31 нечерноземной области и АССР колхозники в 1950 г. дали больше животноводческой продукции, чем колхозы, причем часто это преобладание было двух-трехкратным; лишь в некоторых областях и республиках Северо-Запада — противоположная ситуация". Во многих областях только крестьянские хозяйства давали больше половины животноводческой продукции всех категорий производителей (Псковская, Великолукская, Смоленская, Брянская, Калужская, Тульская, Рязанская, Арзамасская области и другие). Вместе же хозяйства колхозников, рабочих и служащих часто производили львиную долю продуктов животноводства: в 1950 г. в Псковской области — 64% производства всех категорий хозяйств (в стоимостном выражении), в Великолукской — 70%, в Смоленской — 69%, в Брянской — 76%, в Калужской — 72%, в Тульской — 67%, в Рязанской — 70%, в Горьковской — 69%, в Арзамасской — 73%, в Марийской АССР — 69%, в Чувашии — 73%, в Орлов^ ской — 70%, в Мордовии — 69% и т. д.12.
В дальнейшем при росте общественного сельскохозяйственного производства и усилении ограничительной политики в области приусадебного хозяйства наблюдаются^изменения доли производства личных хозяйств. В Тульской области, например, хозяйства населения в 1950 г. дали 75% всего производства мяса, 80% — молока, 85% —яиц, 64% —шерсти, в 1959 г.— соответственно 60, 48, 92 и 74%, в 1965 г.— 44, 37, 78 и 78%13. В Псковской области в 1950 г. колхозы, совхозы и другие государственные хозяйства произвели овощей и картофеля примерно одну третью часть, четверть мяса, пятую часть молока; однако уже в 1960 г.
108
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.