вторник, 27 мая 2014 г.

1 М.А.Безнин Крестьянский двор в Российском Нечерноземье в 1950-1965 гг

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР-АН СССР МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РСФСР ВОЛОГОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ



М.А.Безнин
Крестьянский
двор в Российском Нечерноземье 1950-1965 гг.
МОСКВА — ВОЛОГДА
1991

ББК
63.3(2Р)7 Б39









В работе впервые в советской историографии рассматриваются
О
основные элементы крестьянского двора колхозной эпохи, поэ­тому пособие выполнено в виде исследовательского текста. Автор анализирует социально-демографические и социально-экономи­ческие перемены в крестьянской среде. С точки зрения истории двора изучаются процессы раскрестьянивания и расслоения кол­хозников, эволюции приусадебного хозяйства, трансформации сис­темы расселения и другие.
Рассчитано на научных работников, преподавателей и сту­дентов вузов, всех интересующихся аграрной историей России.
Рецензенты: доктор исторических наук ИМ. ВОЛКОВ,
кандидат исторических наук Л. Н. ДЕНИСОВА
© М. А. Безн
1991 г.
4     ,-"
>   *
i
ВВЕДЕНИЕ
Изучение истории крестьянского (колхозного) двора пред­ставляется в настоящее время научно актуальной и практически значимой задачей. Вполне понятный интерес советского общество­ведения преимущественно к колхозно-совхозной аграрной истории,
связанный с местом этих форм в жизни общества и их предпо­лагавшимися перспективами, в какой-то степени отодвигал на второй план исследование первичной ячейки социально-эконо­мической жизни села — двора. Конечно, демографические про­цессы, личное хозяйство крестьян, их материальное положение и другие сюжеты постоянно фигурировали в историографии, однако проблема в целом по, отношению к колхозной эпохе практически остается неисследованной. Ее комплексный анализ может стать важным условием дальнейшего осмысления исто­рии колхозного строя в СССР. Нынешняя общественно-полити­ческая и экономическая обстановка в стране, когда реалиями становятся новые формы хозяйственной жизни в аграрной сфере, происходят радикальные перемены в отношениях землевладения и землепользования и т. п., также требует осмысления истории развития прямых предшественников этих экономических структур.
меется, от историка, занимающегося периодом, отстоящим от нашего времени на четверть века, вряд ли следует ждать прямых рекомендаций, однако судьба деревни 50-х — I половины 60-х годов представляется весьма поучительной для ныне живу­щих и правящих.  1990 год войдет в историю народов Рос-
• сии как первый год отсчета процессов депопуляции во всем Российском Нечерноземье; впервые в целом по региону пока­затель смертности превысил показатель рождаемости и началась «естественная» убыль населения. В Центральном экономическом районе это произошло на год раньше, а показатель убыли за эти месяцы уже вырос в 7 раз1. То есть демографическая ката­строфа в центре российской государственности началась! Истоки же процесса, охват депопуляцией села видны в 60-е годы. У этого
3
—м Г
явления были вполне конкретные причины, знание которых крайне необходимо для современной практики.
Основы теоретического понимания природы крестьянского хо­зяйства и двора в целом, как формы социально-экономической организации в деревне, практическая политика в отношении их в социалистическом обществе были выработаны и применены в России в соответствии с марксистско-ленинской теорией и прак­тикой. Они не раз уже анализировались в обширной научной литературе, в том числе и применительно к истории крестьянского двора доколхозной эпохи2. После коллективизации двор приобре­тает ряд новых важных качеств. Будучи семейно-трудовым объе­динением, он входит в состав колхоза как целое3. Экономические функции его меняются. Помимо участия в индивидуальном произ­водстве, крестьянин становится тружеником сельскохозяйствен­ного предприятия, где концентрируется большая часть земли и других основных средств производства. Изменяются место и роль крестьянина в системе распределения. Его социальный ста­тус становится во многом зависимым от положения в артели, административно-правового регулирования миграции и других факторов. Но это был по-прежнему крестьянский двор. Поэтому важнейшие законы его функционирования, сформулированные еще учеными «организационно-производственной» школы, продол­жали действовать. Потребуется, видимо, еще значительное время, чтобы сформировалась система объективных, взвешенных ис­ториографических оценок творчества этой школы. Однако уже сейчас необходимо использовать в науке и практике ценнейшие наблюдения экономистов этой плеяды о связи крестьянского хозяйства с семейной организацией, зависимости производствен­ной деятельности двора от запросов потребления и прочих естест­венных основах индивидуальной производственной деятельности в сельском хозяйстве.
История колхозного двора — важный элемент исследования процесса раскрестьянивания в СССР, ибо исчезновение нату­ральных в своей основе, замкнутых, в значительной степени «самовоспроизводящихся» форм хозяйствования в аграрной об­ласти и есть раскрестьянивание. Колхозно-совхозное производ­ство на первый взгляд резко денатурализировало сельскохозяй­ственную сферу. Однако вопрос заключается в том, являлось ли это изменение товаризацией или оно характеризует другие произ­водственно-распределительные отношения. Во всяком случае все высказанные за последние годы мнения на этот счет, включая определения крестьянского состояния как «полукрепостного» с отработочной системой и оброчным обложением, следует научно проанализировать с точки зрения изучения отношений собствен­
ности, конкретно экономических сюжетов, правовых и прочих аспектов. В данной работе такая «сверхзадача» не ставится, но рассматривается одна из основных характеристик крестьян­ского состояния, понимание эволюции которой важно для отсле­живания раскрестьянивания в целом.
Хронологические рамки исследования охватывают 50-е — пер­вую половину 60-х годов. Начальная грань — достаточно устояв­шийся в историографии рубеж,, связанный с завершением в основном послевоенных восстановительных процессов. Выбор сере­дины 60-х годов обусловлен подходом к пониманию процесса эволюции крестьянского двора и в целом аграрной социально-экономической подсистемы. Эта дата в исследовании не задана изначально, а получена в результате изучения процесса аграрной эволюции, который со второй половины 60-х годов переходит в новое качество. 50-е— I половина 60-х годов предстают вре­менем кардинального изменения социально-экономического стату­са двора, периодом превращения урезанного крестьянского хо­зяйства в ЛПХ. С точки зрения истории исследуемого объекта — это цельная эпоха, системное изучение которой представляется вполне оправданным.
Территориально исследование ограничено Нечерноземьем, ку­да входят Северо-Западный, Центральный и Волго-Вятский эко­номические районы, а также Свердловская, Пермская, Калинин­градская области и Удмуртия. Всего регион охватывает 29 об­ластей и автономных республик (в 50-е годы их было 31, включая Арзамасскую и Великолукскую области). Такое очерчивание гра­ниц Нечерноземья в известном постановлении 1974 г. имело некоторые конъюнктурные мотивы, однако в основе лежали вполне реальные критерии. Большая часть этой территории составляет историческое ядро российской государственности, символизируя длительное совместное развитие. Много общего и в их нынешнем положении. Это — сильно индустриализированный регион, с круп­нейшими промышленными и административными центрами. Отно­сительная бедность почв, осложняющая ведение ряда направле­ний земледелия на значительной части территории, вполне компен­сируется великолепными условиями для развития животноводства. Здесь проживает многонациональное, трудолюбивое население, имеющее тысячелетнюю историю «крестьянствования». Наиболее же общий признак, характерный для этой огромной территории в последние десятилетия,— социально-экономическая отсталость деревни.
*      *
* '
Проблемам истории крестьянства СССР 50—60-х годов посвя­щена значительная литература. Исследовались материально-тех­ническая база колхозов, различные аспекты социальной истории села, колхозное производство, общественная жизнь и другие вопросы4. В работах экономистов содержится анализ важнейших производственных изменений в колхозах, проблем эквивалентности обмена между городом и деревней, общественной оценки и оплаты труда на селе, отношений собственности и т. п.5. Разра­ботанность отдельных частных проблем позволила написать обоб­щающие труды по сельской проблематике рассматриваемого пе­риода6. Существующие историографические обзоры освобождают автора от необходимости повторного анализа этой литературы. Заметим лишь, что наличие данных работ — тот фундамент, который позволяет исследователю истории крестьянского двора увидеть его эволюцию в рамках процесса социально-экономи­ческого развития села в целом.
Подробнее следует остановиться на исследованиях, имеющих прямое отношение к рассматриваемым сюжетам.
В последнее время весьма активно развивается изучение сель­ской среды и демографических процессов в деревне. Свидетельство этому — достаточно обширная литература по проблеме, среди которой выделяются материалы Всесоюзных семинаров по истори­ческой демографии, отдельных сессий других периодически про­водимых научных форумов (например, XX сессии Всесоюзного симпозиума по изучению проблем аграрной истории) и другие издания . Наиболее освоена проблематика миграционных про­цессов, половозрастной структуры сельского населения, воспроиз­водственных факторов и некоторых других. Однако сама кре­стьянская семья не стала еще объектом внимания, ею заслу­живаемого, особенно это относится к факторам ее эволюции, связанным с процессами социальной трансформации. Сказалось то обстоятельство, что в 50—60-е годы конкретно-социологические обследования этих проблем были еще весьма эпизодичными и локальными, а ряд официальных источников — малодоступными.
Хозяйство крестьянского двора колхозной эпохи, традиционно называемое личным подсобным хозяйством (ЛПХ), было уже объектом специальных, в основном экономических, исследований9. Эти работы отличаются широкой и недоступной для историков в 60—70-е годы источниковой базой, профессионализмом ана­лиза конкретно-экономических и политико-экономических проблем приусадебного хозяйства. Большинство авторов сходились в том,
6
что ЛПХ — не частный сектор, а элемент новой системы сельского хозяйства. Расхождения в понимании социально-экономической природы личного хозяйства сводились часто к следующему: яв­лялись ли они пережитком, остатком индивидуального частно­собственнического крестьянского хозяйства или были «полноправ­ными» элементами социалистической системы на селе, что в значительной степени объясняется смешением вопросов о проис­хождении и сущности этой формы10. Однако ряду работ этого цикла свойственно отсутствие широкого исторического фона, а порой и излишняя политическая актуализация. Тем не менее приусадебное хозяйство — наиболее изученный в конкретно-исто­рическом плане объект из всех рассматриваемых в данной работе.
Немногочисленные специальные исследования, посвященные колхозной торговле в СССР, выполнены также по преимуществу экономистами"; из литературы по смежным темам, в которой отдельно рассматривается и колхозный рынок, выделяются работы по личному подсобному хозяйству12-. В этих исследованиях про­комментирована общая статистика проблемы, сформулированы политико-экономические оценки колхозного рынка, определены его сущность и характерные черты. Выделены виды колхозной торговли: внутридеревенский рынок, который представляли три формы оборота (межколхозный, между колхозами и колхозника­ми, и между колхозниками, а также их с другим населением), и внедеревенский, в основном функционирующий в виде колхозного рынка (базара), рынков железнодорожных станций и т. п.; с точки зрения эволюции экономической формы достаточно обоснованно выделены этапы становления и развития колхозной торговли в СССР13.
В советской исторической литературе нашли определенное отражение проблемы материального положения колхозников пер­вых послевоенных десятилетий. Изучение этих вопросов успешнее продвигалось в 60-е грды. В этот период В. Б. Островским была завершена работа, в которой социальные проблемы* в том числе материального положения колхозников, рассматрива­лись как важный показатель успешности экономической политики и средство реализации хозяйственных задач14. Серьезные шаги были сделаны также в области исследования источников, поз­воляющих' изучать проблемы, в частности, бюджетных обсле­дований колхозников1 .
В 70-е годы разработка данных сюжетов развивается менее успешно, свидетельством чему является почти полное их от­сутствие в публикациях по материалам крупнейших аграрных конференций и симпозиумов16. Представляется, что объясняют это явление две основные причины. Единственным    средством
7
разрешить противоречие между провозглашавшимися в 70-е годы приоритетами социальных проблем в аграрной политике и на­раставшими неуспехами в области сельской экономики, демо­графии,' социальной сферы стало исключение ряда самых острых проблем из числа научно исследуемых. В их разряд попали и вопросы материального положения колхозников. А наиболее ради­кальным средством обеспечения этой «закрытости» темы стало засекречивание источников, позволяющих нарисовать объектив­ную картину. Однако и в этот период появились труды, в том числе обобщающего плана, в которых проблемы материального положения крестьянства послевоенных десятилетий находили объективное отражение17.
В начале 80-х годов В. Б. Островский справедливо отме­чал, что проблемы материального положения колхозного крестьян­ства в СССР не получили еще должного освещения ни в обще­союзном, ни в региональном разрезе, раскрываются эти воп­росы односторонне, без учёта местных особенностей, вне связи с такими экономическими сюжетами, как уровень колхозного производства, система оплаты труда, уровень развития личного подсобного хозяйства; материалы, на которых строятся выводы по проблеме, часто носят случайный, иллюстративный харак­тер18. Важным и верным представляется предложение автора при выработке единой методики исследования, основных прин­ципов освещения проблем материального положения колхозников, положить в основу схему бюджетных обследований19. Думается, что данный подход особенно оправдан на начальной стадии исследования проблемы, когда основной задачей является воссоз­дание фактической стороны процесса и его первичный анализ.
В 80-е годы интерес к проблеме материального положения крестьянства послевоенного периода заметно усилился. В обоб­щающих работах, выполненных экономистами и историками, стали глубже анализироваться такие вопросы, как доходы и расходы, потребление, налоговая политика, развитие личного подсобного хозяйства и т. п., имеющие самое прямое отношение к изучению жизненного уровня крестьянства20. Появились труды, в которых исследуются методологические и методические аспекты проблемы народного благосостояния, вопросы теории потребления, статисти­ка материального положения трудящихся21. Расширение доступ­ной исследователям источниковой базы позволило приступить к комплексному изучению основных статистических материалов по теме в разрезе республик и отдельных областей22. Итоги исследования проблемы материального положения колхозников в послевоенные десятилетия нашли отражение в «Истории со­ветского крестьянства»23. Авторы этого обобщающего труда спра­
8
ведливо отметили, что вопрос относится к числу малоисследован­ных. При рассмотрении этапов изучения проблемы материального положения колхозников, верно выделяются период до середины 50-х годов и последующий, когда появились работы Т. И. Зас­лавской, И. М. Волкова, И. С. Лагутина, А. Ф. Тарасова, ряд региональных исследований и обобщающих трудов24. Уже тогда был сделан важный вывод о заметном росте доходов крестьянства, улучшении его материального положения после сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС и замедлении этого процесса с конца 50-х годов, о разной эффективности социальной политики в различных регионах страны. Изложению самой проблемы мате­риального положения в томе посвящены два параграфа. В них затронуты основные характеристики вопроса: политика в области народного благосостояния, общественное производство и жизнен­ный уровень, доходы и расходы и некоторые другие. Дается оценка национально-территориальных особенностей жизненного уровня на селе. Авторы пришли к выводу о существенных положительных сдвигах в материальном благосостоянии колхозников в 50-е годы25.
Однако в целом тема по-прежнему остается малоизученной. Прежде всего, не освещена в должной степени фактическая сторо­на материального положения крестьянства. Эта задача может быть решена только посредством широкого привлечения бюджет­ных обследований. Территориально проблема исследована крайне неравномерно. Особенно слабо изучены процессы эволюции жиз­ненного уровня крестьянства в различных регионах России, в том числе ее центральной части — Нечерноземья.
Особый интерес при изучении крестьянского двора колхозной эпохи представляют работы, в основном или полностью посвящен­ные крестьянскому хозяйству, двору доколхозного периода26. Автор данной работы исходит не только из признания генети­ческой связи изучаемого объекта и крестьянского двора конца 10-х — 20-х годов, но и из сходства1 в важных чертах их социально-экономической сущности. Поэтому структурная организация этих исследований, методика анализа и т. п. служили ориен­тиром' данной работы. Однако припэтом важно подчеркнуть следующие два обстоятельства. В отличие от названных работ колхозный двор 50-х — 60-х годов существовал в совершенно других исторических условиях, хотя и оставался еще двором крестьянским. И во-вторых, автор данной работы находится со­вершенно в другой историографической ситуации. Если работам В. В. Кабанова, В. П. Данилова й других исследователей пред­шествовала масса конкретно-исторических, экономических и дру­гих исследований, выполнявшихся еще начиная с 20-х годов,
9
сказать это об объекте в 50—60-е годы невозможно, ибо он не был еще темой специального изучения. Отсюда вытекала другая зада­ча. Возможен был лишь первый сводный обзор истории крестьян­ского двора 50—60-х годов, построенный в основном на первичном авторском анализе сюжетов, составляющих тему. При этом под­черкнем, что малая изученность отдельных сторон вопроса не отвергает потребности комплексного его изложения, ибо анализ проблемы в целом на определенной стадии исследовательского процесса бывает очень полезен. Думается, такой момент наступил.
Изучение аграрной сферы Нечерноземной зоны РСФСР осо­бенно активизировалось после 1974 г. Причем наибольший объем литературы посвящен экономическим и историко-партййным сю­жетам2 . Для этих работ характерно отсутствие, как правило, системных наблюдений над длительное время формировавшимися истоками социально-экономических процессов в регионе; данные исследования весьма полезны для историка прежде всего с точки зрения фиксирования конечной ситуации. Практический интерес к нечерноземной деревне, потребность разобраться в существе возникших проблем стимулировали и рост интереса к давней и весьма близкой истории региона.
В этой связи особо следует сказать о сформировавшихся в последние десятилетия в Нечерноземье местных научных цент­рах, занимающихся аграрной историей советского периода.
Один из таких центров сложился в Чувашии; в работах А. М. Шорникова, В. Г. Харитоновой, И. Е. Ильина и других исследователей нашли отражение проблемы развития материаль­но-технической базы сельского хозяйства республики, численности и состава колхозного крестьянства, социального развития села 1950—60-х годов28. Активно аграрная историография развивается на Урале, особенно в Свердловске, причем в последнее время здесь, пожалуй, в наибольшей степени по сравнению с другими регионами стали интересоваться хозяйством, бюджетом, потреб­лением крестьян послеколлективизационного периода29. Крупный центр изучения аграрной истории расположен на Европейском Севере. Здесь более 20 лет плодотворно^ работают Вологодское проблемное объединение по аграрной истории Европейского Се­вера СССР и Северное отделение Археографической комиссии АН СССР. За это время был проведен ряд общесоюзных и реги­ональных научных конференций, в том числе XV сессия сим­позиума по проблемам аграрной истории (1974 г.). Выпущены десятки научных трудов, важное место в которых занимают проблемы советского сельского хозяйства и крестьянства30. Кроме Вологды, аграрная проблематика на Севере все шире появляется в работах исследователей Карельской и Коми АССР31. Из других
10
регионов Нечерноземья отметим определенную активность в изу­чении анализируемой здесь тематики аграрников Смоленска, Ярославля, Кирова, Мордовии, Москвы32.
Оценивая региональную литературу, нужно отметить большое значение кропотливых изысканий местных ученых, создающих самую надежную основу для обобщающих трудов. Для такого большого региона как Российское Нечерноземье фактор особен­ностей ситуации в различных его частях имеет важное зна­чение. Но было бы неверно видеть роль региональной науки только в выявлении специфики уже установленных закономер­ностей. Нередко идеи, рождающиеся на основе изучения узко­территориального объекта, перерастают в новые подходы общей историографии. Главное же заключается в возможности преодоле­ния усредненной картины исторического процесса. Во всяком случае во многом благодаря региональной историографии сейчас совершенно ясно, что в Нечерноземье аграрная сфера разви­валась медленнее, чем в других регионах страны. Установлено, что в основе этого — более жесткая эксплуатация региона, более высокий по сравнению со средним по стране уровень неэквивалент­ности обмена аграрной и других социально-экономических под­систем. Главным механизмом такой политики были цены, а точнее классический инструмент — ножницы цен на продукты сельского хозяйства и промышленные товары производственного и непроиз­водственного назначения. Соотношение госпоставочных, закупоч­ных цен и издержек производства в регионе было одним из самых неблагоприятных в стране. Отсюда низкий уровень оплаты труда. Лавинообразный характер миграции из села, запустение деревни, отставание культурно-бытовой сферы — социальные по­следствия этих процессов.. Эти и другие выводы о развитии села в регионе создают необходимые подходы к анализируемой в данной работе теме.
Подводя итог краткому историографическому обзору, подчерк­нем — изучение самого крестьянского двора послевоенного перио­да находится еще в зачаточной стадии. Работа сосредоточена на ближних подступах к самому объекту. Даже не поставлен вопрос о социально-экономической природе двора колхозной эпо­хи. Линия • разработки этого сюжета завершилась фиксацией вхождения двора в сельскохозяйственную артель, что никак не снимает вопрос о дальнейшей трансформации его сущности.
*       *
Проблема источникового обеспечения темы требует Особого рассмотрения, ибо комплексно вопрос о совокупности источников по истории крестьянского двора колхозной эпохи в литературе еще не рассматривался. Это отнюдь не означает, что характе­ризуемые ниже группы источников не вовлекались в научный оборот: одни из них давно используются в исторической лите­ратуре, есть и такие, изучение которых фактически только на­чинается. Основная проблема при формировании системы источ­ников по теме состояла в определении сопоставимых слагаемых государственно-статистического, хозяйственного учета, характе­ризующих объект. Дело в том, что идеологизированный подход к пониманию роли двора в социально-экономическом процессе не стимулировал создание стройной системы документов, отра­жающих это явление жизни. В отличие от колхозно-совхозной системы, которая была объектом прямого государственного пла­нирования и строгого учета, крестьянский двор интересовал го­сударство как источник доходов, рабочей силы и т. п. Пред­полагалась нисходящая линия его экономической эволюции. Поэ­тому найти в статистике что-то схожее, например, со сводными годовыми отчетами колхозов по отношению к двору невозможно. Правда, реальное место крестьянского двора в социально-эко­номической жизни 30—60-х годов заставляло по ряду позиций вести довольно обстоятельный учет. Отсюда продолжение тра­диций бюджетной статистики крестьянских семей, обширная До­кументация по колхозному рынку, землепользованию и хозяйству двора и т. д.
Остановимся на основных группах документов, использован­ных в данной работе, более подробно охарактеризовав наиме­нее изученные из них.
Важное место среди источников данной работы занимают решения КПСС и Советского государства по вопросам сель­ского хозяйства (материалы партийных съездов, сентябрьского 1953 г., декабрьского 1958 г. и других Пленумов ЦК КПСС, постановления ЦК КПСС и СМ СССР' (например, от 6 марта 1956 г. и др.), решения СМ СССР и т. д.). Кроме документов, созданных в непосредственно анализируемый период, автора инте­ресовали относящиеся к двору политические и директивные ма­териалы периода складывания основ колхозного строя, а также местные варианты центральных решений. Большинство их уже широко прокомментировано и оценено в научной литературе и публицистике, поэтому в работе нет системного разбора этих материалов, кроме тех случаев, где автор дает иные под­
12
светы их трактовки. Следует подчеркнуть, что и потенциальные возможности этой группы документов, видимо, , очень велики, однако о них можно лишь догадываться, так как. материалы особенно высших эшелонов власти до сих пор недоступны иссле­дователю. Косвенным же подтверждением наличия достаточно кратких и емких характеристик разных сторон жизни общества, имевшихся «наверху», служат прекрасные аналитические мате­риалы, вполне объективная статистика и т. п., адресованные в «высшие сферы». Кроме того, за многими процессами жизни села этого периода видна ведущая их «рука», которая, однако, по опубликованным директивам не просматривается.
Состояние демографических процессов, использование трудо­вого потенциала крестьянской семьи нашло отражение в несколь­ких видах документов. К сожалению, на изучаемый период при­ходится лишь одна перепись населения (1959 г.), что значи­тельно снижает возможности использования этих материалов; впрочем развитие ситуации на селе, выявляемое по данным переписей 1959 и 1970 гг., позволяет в какой-то степени изучать и семилетку. Важнейшим источником по проблеме являются материалы сводных годовых отчетов колхозов, особенно их первого раздела о составе семьи33. Исходные материалы для этих доку­ментов давали специальные книги учета членов колхозов и их семей. Кроме демографической характеристики двора сводные годовые отчеты содержат учет выработки в колхозе человеко-дней трудоспособными колхозниками (отдельно мужчинами и женщинами), трудящимися других отраслей народного хозяйства, подростками, престарелыми. Однако все стороны использования трудового потенциала крестьянской семьи данный источник не может, охарактеризовать; для решения этой проблемы перво­степенное значение имеют соответствующие разделы бюджетных обследований (о них см. ниже). Следует подчеркнуть, что данные вышеназванных источников весьма различаются в характеристике одних и тех же проблем, что определило конкретно-источнико­ведческие : сюжеты первой главы. Для анализа вопросов рассе­ления, динамики естественного прироста, рождаемости, смерт­ности сельского населения и т. п. весьма полезны также ана­литические материалы научных структур Госплана РСФСР, в частности, Центрального научно-исследовательского экономичес­кого института3 .
Для изучения проблемы землепользования крестьянского дво­ра, первостепенное значение имеют так называемые «земельные балансы» или «Отчеты о распределении земель по угодьям и землепользователям и об использовании этих земель».,Они состав­лялись земельными органами в каждом административном районе,
13
затем сводились в автономно-республиканские и областные; учет велся ежегодно, на 1 ноября соответствующего года. В настоящее время источник в сведенном виде находится на хранении в ЦГАНХ СССР (ф. 7486) и ЦГА РСФСР (за 1953—1965 гг., ф. 310, оп. 14 и ф. 616, on. 1, 3). Важнейшей частью ар­хивных единиц хранения, именуемых «земельный баланс», яв­ляются собственно отчеты о распределении земель по угодьям и землепользователям (форма № 22). Бланк этой формы за 1950 г. включает учет по землепользователям в разрезе 34 позиций (землепользование колхозов, их приусадебный фонд, землепользование колхозников, личное пользование рабочих и служащих, те же позиции отдельно в сельскохозяйственных арте­лях, землепользование совхозов, госземфонд, гослесфонд, земли промышленности, транспорта, спецназначения, единоличников и т. д.), а также по угодьям в разрезе 30 позиций (общая площадь, пашня, сенокосы, пастбища, сады, под постройками, лесами, болотами и т. п.). Со временем при сохранении принципиальной преемственности состав показателей формы № 22 несколько из­менился. По позиции «приусадебное землепользование» с 1963 г. растворились в «других сельскохозяйственных угодьях» сенокосы и пастбища, перестали учитываться отдельно земли под застроен­ными частями крестьянской усадьбы и т. д. Однако сохранилось главное — возможность учесть и рассчитать на двор количество всей приусадебной земли, сельхозугодий и пашни. Важно иметь в виду официальный и итоговый характер документа. «Земельные балансы» являются не второстепенными хозяйственными материа­лами, а основными, официально утвержденными органами со­ветской власти документами, регулирующими отношения земле­пользования. В основу их составления закладывались следую­щие первичные материалы: государственные акты на вечное поль­зование землей, акты сплошного обмера приусадебных земель, записи в государственных земельных книгах регистрации земель, земельные шнуровые книги, землеустроительная документация по введению севооборотов, материалы аэрофотосхем и фотопланов и др.35. Для изучения социальных процессов большой интерес представляют приложения к «земельньгм балансам» о группиров­ках по размерам приусадебных участков колхозников; однако в конце 50-х и особенно в 60-е годы резко сократилось коли­чество данных «приложений» к отчетам.
Практически всегда форме № 22 сопутствует «Объяснитель­ная записка» к «земельному балансу». Следует подчеркнуть, что это, прежде всего, хороший аналитический документ по земельным проблемам общественного сельскохозяйственного производства. Вместе с тем в нем нашли отражение и вопросы
землепользования двора. Так, требования к объяснительной за­писке со стороны вышестоящих органов обязывали ее состави­телей отчитываться о работе по выполнению Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г. «О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания» и Постанов­ления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 19 сентября 1946 г. «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельско­хозяйственной артели в колхозах». Материал этой части записок дает возможность анализировать причины, масштабы, размеры попыток несанкционированного роста приусадебных участков кол­хозников и меры государственной борьбы с этим явлением. В 1965 г. в «Объяснительных записках» появляются данные о выполнении Постановления Бюро ЦК КПСС по РСФСР и СМ РСФСР от 13 ноября 1964 г. № 1408 «Об устранении не­обоснованных ограничений подсобного хозяйства колхозников, рабочих и служащих», в которых фиксируется работа по возврату крестьянским дворам «отрезков».
Значительная часть материала «земельных балансов», имею­щая отношение к исследуемой проблеме, помещена автором в Специальной источниковой публикации36, первые 39 таблиц кото­рой прямо посвящены проблеме землепользования крестьян Нечерноземья; другой материал, не поддающийся такой система­тизации, однако чрезвычайно важный с исследовательской точки зрения, приведен в тексте в виде проблемных обзоров.
Значительны возможности использования для изучения со­циально-экономических проблем нечерноземной деревни 50—60-х годов бюджетных обследований колхозников. Советской наукой накоплен определенный опыт работы с данным источником. Анализ его значения и возможностей для изучения крестьянских хо­зяйств, рабочего класса за различные периоды сделали Ю. П. Бо-карев, А. А. Твердохлеб и другие историки37. Огромный массив добротно обработанной бюджетной информации (167 таблиц) ввели в научный оборот исследователи рабочего класса Сибири . Велико значение бюджетных данных в исследованиях по исто­рии колхозной деревни, выполненных В. Б. Островским39. Однако ,в целом бюджетные обследования, особенно по послевоенному периоду, и в первую очередь по колхозному крестьянству, вве­дены в научный оборот и осмыслены как источник в истори­ческой литературе недостаточно. В большей степени система этих обследований и их информационные возможности нашли отражение в работах экономистов и статистиков. И. Я- Матюха 'проанализировал теоретические и практические основы статистики бюджетов в СССР, изложил историю бюджетных обследований в нашей стране, показал их возможности для изучения жизнен­
ного уровня населения; он подробно описал программу выбо­рочных обследований бюджетов, показал методы разработки и анализа экономико-статистических данных40. С точки зрения со­вершенствования информации, используемой для прогнозирования спроса населения и изучения экономики потребления, анализируют бюджеты населения А. И. Левин, И. И. Корженевский и другие экономисты41. Ценность экономико-статистической литературы по этой проблеме состоит прежде всего в комплексности подхода к вопросу: изучается система обследований, ее организация, методика отбора семей, сбора информации, принципы исследо­вания полученных данных. Важное значение придается опреде­лению информационных возможностей бюджетов среди других источников. Вместе с тем работы экономистов и статистиков с точки зрения задач исторической науки имеют недостатки: в меньшей степени изучено значение бюджетов для раскрытия региональных процессов, в центре внимания оказывается, как правило, характеристика бюджетов как источника по проблеме материального благосостояния, жизненного уровня населения. Лишь в немногих работах рассматриваются данные .бюджетов о семье, занятости населения и т. п.42. В целом же изучение экономических параметров, ряда аспектов социального развития, демографической ситуации с использоанием бюджетных^ обсле­дований продвигается медленнее. Та же ситуация в исторической литературе. В. Б. Островский предложил положить в основу характеристики материального благосостояния схему бюджетных обследований43. Такой подход к источнику (с точки зрения его значения для исследования материального благосостояния) при­сущ и историкам рабочего класса; в коллективном труде ученых МГУ бюджеты населения рассматриваются в главе, посвященной статистике материального благосостояния44. Действительно, для изучения материального благосостояния населения прежде всего необходимы бюджетные обследования. Однако их источниковые возможности значительно шире.
История бюджетных обследований колхозного крестьянства в нашей стране ведет свое начало/Т 30-х годов. В 1932 г. обследованием было охвачено 6,5 тыс. семей колхозников, в 1938 — около 17 тыс., в 1940 г.— более 21 тыс. семей45. Не прекращается оно в годы Великой Отечественной войны. Новый этап в развитии бюджетной статистики наступает в 50-е годы. В ноябре 1951 г. Совет Министров СССР принимает поста­новление об улучшении статистики бюджетов рабочих, служащих и колхозников, в соответствии с которым количество обследуемых семей увеличились в 2,5 раза и достигало 50 тыс.46 В 1960 т. по распоряжению Совета Министров и ЦСУ СССР дополни­
16
тел ь но было организовано обследование семейных бюджетов ра­бочих совхозов, работников железнодорожного транспорта и ра­бочих-строителей и к середине 60-х годов обследование охваты­вало более'51 тыс. семей, в которых насчитывалось около 200 тыс. человек47. В дальнейшем число обследуемых семей рабо­чих, служащих и колхозников было доведено до 62 тыс.48.
В РСФСР, судя по данным динамических рядов по бюджетам, в' 1940 г. обследованием было охвачено 12,9 тыс. хозяйств кол­хозников. К 1946 г. эта цифра уменьшилась до 8,6 тыс., однако в 1952 г. вновь обследуется 12,9 тыс., а в 1955 г. 12,8 тыс. хозяйств оказываются включенными в сводку49. В середине 60-х годов анализы статистиков строятся на обсчетах 12,4 тыс. семей­ных бюджетов колхозников . Охват по областям российского Нечерноземья был, как правило, чуть больше 500 крестьянских хозяйств.
В целом в СССР при бюджетных обследованиях объем вы­борки семей не превышал в 50—60-е годы 2%51. Методика обследований в основном обеспечивала представительность соби­раемой информации, но в литературе отмечаются и недостатки бюджетных обследований послевоенного периода. Кроются они прежде всего в самой организации этих обследований; важ­нейшим из них является недостаточная достоверность данных статистики бюджетов семей трудящихся, причем особенно нере-презентатйвными, по мнению А. И. Левина,' были обследования семей сельского населения . Одной из главных причин недо­стоверности данных семейных бюджетов были дефекты в отборе семей, в частности в определении соотношения между количеством обследуемых семей в полярных по уровню среднедушевого де­нежного дохода экономических группах, проявившиеся в малом удельном весе включаемых в выборку малообеспеченных семей53. Проверка репрезентативности семейных бюджетов путем сопостав­ления характеристик выборочной и генеральной совокупностей и посредством вычисления средней ошибки выборки показывает, что в отдельных (по мнению А. А. Твердохлеба) случаях рас­хождения между данными генеральной совокупности и бюджетами достигают 20—30%54. Изучая историю крестьянского двора, автор этих строк убедился, что расхождения бюджетов с показате­лями других источников по этой проблеме часто составляют лишь 10—15%; кроме того, важно подчеркнуть большую 'досто­верность динамических показателей процессов, отражавшихся этим источником, ибо круг обследовавшихся семей был весьма ..стабильным. Конечно, порой встречаются и более существенные отклонения: сравнение, например, личного потребления некоторы­ми группами населения Архангельской области в 1966 Году про­
17
дуктов питания по расчету фондов потребления и бюджетам показывает занижение в последних потребления хлебных про­дуктов и картофеля и значительное (до 60% по мясу) завыше­ние по сравнению с данными первой группы душевого потреб­ления овощей, яиц, мяса и молока55. Такие расхождения диктуют необходимость критического использования бюджетных обследо­ваний. Однако они не подрывают их значение, как уникаль­ного по ряду проблем источника информации, только в формуляре «Бюджет колхозника» (форма № 1) содержащего более 3 ты­сяч вопросов56. Возникает лишь необходимость проверки репре­зентативности и использования бюджетных данных в сочетании с другими источниками. Возможности в этом плане существуют определенные. По потреблению продуктов питания уместно соче­тание бюджетных обследований с данными фондов потребления, учитывающими по колхозникам, например, основные источники поступлений и покупок продуктов, производство их в личном хозяйстве, продажу и другие расходы продовольствия57. При изучении приусадебного животноводства данные бюджетных об­следований необходимо сравнивать по таким показателям как количество скота, его состав и т. д], со сплошными учетами скота в личной собственности граждан, которые проводятся орга­нами статистики. В итоговые сводки таких учетов включаются данные о количестве обследуемых хозяйств (отдельно по колхоз­никам сельской местности, колхозникам городских поселений, рабочим и служащим сельской местности, рабочим и служащим городов) и для каждой из этих групп отдельно учтены коли­чество и состав скота, что дает возможность получить средние данные об обеспеченности различным скотом разных групп насе­ления58. Важным подспорьем в проверке достоверности бюджет­ных данных о денежных доходах колхозных семей является финансовая отчетность колхозов, других государственных й об­щественных организаций. Не меньшее значение для изучения расходов имеет сравнение бюджетной и торговой статистики.
Остановимся на проблеме информативных возможностей бюд­жетных обследований. По преимуществу данный источник ис­пользуется для разработки вопросов материального благосостоя­ния. Возможности и недостатки бюджетов в этом отношении выявлены в литературе59. Отметим лишь, что бюджетная ста­тистика, и прежде всего месячные сводки первичных материалов, дают широкие возможности для изучения внутригодовой струк­туры семейных бюджетов. Особое значение этот фактор имеет для исследований по истории сельского населения, ибо сезонный характер труда, отсутствие в большинстве колхозов в 50-е — начале 60-х годов гарантированной оплаты труда определяли
18
большие колебания в течение года денежных и натуральных поступлений от колхоза. Личное хозяйство также регулировало доходную часть бюджета неравномерно. Это сказывалось на динамике объемов и структуры расходов в течение года. Без этих сюжетов усредненные среднегодовые показатели скрывают важнейшие особенности социально-бытового плана.
Велико значение бюджетных обследований для изучения сель­ской экономики. Систематически собираемая информация по раз­делу «Состав семьи», включающая учет всех и наличных членов семьи, трудоспособных (отдельно мужчин и женщин), подрост­ков (12—15 лет), детей и престарелых, инвалидов трудоспособ­ного возраста наряду с учетом использования труда колхозников (в расчете на семью учитываются количество проработанных дней и часов в колхозе, в личном хозяйстве, в государственных, кооперативных организациях, у отдельных граждан; учет ведется по всем членам семей 12 лет и старше, отдельно по мужчинам 16—59 и женщинам  16—54 лет и дополняется показателями выработки трудодней) дает возможность выявить связь демогра­фической ситуации, трудовой занятости колхозников с такими важнейшими экономическими параметрами, как рост произво­дительности труда и: уровень механизации производства. Ин­формация об этих процессах содержится в регулярно состав­ляемых разработках (№1, № 2)  «Сводных таблиц динами­ческих рядов по бюджетам колхозников», где учитывается состав семьи и использование труда. Исследуя экономические проблемы развития колхозного производства, связанные с использованием рабочей силы, становится возможным рассматривать соотношение непосредственных затрат работниками времени в процессе произ­водства с влиянием на результаты труда  состояния материа­льно-технической базы производства, доли мужского и женского труда, определять степень заинтересованности в работе в об­щественном производстве сельскохозяйственных    предприятий, государственных учреждений, личных хозяйствах и т. п. При этом вскрывается механизм влияния крупнейших социально-эко­номических преобразований на принципиальные стороны функцио­нирования производства, изменения демографической Ситуации и т. д.
Для изучения производственных проблем села неменьшее зна­чение имеет выявление экономических параметров личного хо­зяйства. Бюджетные обследования дают возможность выявить размеры и структуру посевных площадей, поголовье и продук­тивность скота, трудовые затраты в личном хозяйстве, степень удовлетворения за его счет личных потребностей и товарность.
Важное значение имеют семейные бюджеты для изучения
19
социальных процессов. В первую очередь в этом плане сле­дует отметить сопоставимость большинства показателей, харак­теризующих выборочно обследуемых представителей рабочего класса, совхозных рабочих, колхозного крестьянства. Менее осве­щены в литературе проблемы внутриклассовых различий в среде колхозников, выявляемые с помощью бюджетных обследований. В аграрной историографии широко рассматривается проблема внутриклассовых различий в среде колхозного крестьянства, свя­занных с производственными характеристиками (в частности о месте и роли колхозных механизаторов, малоквалифицированных рабочих, занятых на конно-ручных работах, специалистах и т. д.). В меньшей степени, как факторы определяющие внутри­классовую градацию, вводятся показатели, связанные с ведением личного хозяйства, а также ряд критериев материального благо­состояния. Возможности же здесь весьма значительные. По влиянию на социальный облик сельского труженика личное хозяйство можно поставить на одно из основных мест среди экономических факторов. Различие в источниках доходов, разные задачи перед личным хозяйством и соответственно различия его структуры и размеров накладывали отпечаток на трудовую занятость разных групп колхозников и в целом в значительной степени различали их.
Проблемы материального благосостояния, в том числе по­требления, "представляют также значительный интерес с точки зрения различий в социальном облике сельчан. И. И. Корже-невский на материалах бюджетных обследований семей рабочих и служащих одного из районов страны показал зависимость потребления от доходов. Зависимость эта проявляется в том, что с ростом доходов растет среди расходов доля на приобре­тение непродовольственных товаров, повышается удельный вес расходов на приобретение товаров длительного пользования60. Кроме того, соотношение в рационе питания различных групп населения растительной пищи и продуктов животного проис­хождения в основном определяется доходами этих групп и стоимостью отдельных видов продовольствия, причем чем меньше доход на члена семьи, тем больше/Среднегодовое потребление хлеба и меньше мяса, молока, сахара, яиц и рыбопродуктов61. Этот признак (по различию потребления вследствие различных доходов) позволяет автору говорить об «экономических груп­пах», на которые он делит обследованные семьи рабочих62. Такие же группы выделяются и в среде сельских тружеников, что прослеживается по материалам семейных бюджетов.
Методы разработки, анализа бюджетной информации, расче­тов на их основе важнейших показателей уровня жизни на­
20
селения в целом нашли достаточно полное отражение в эко­номико-статистической литературе. Сделаем на этот счет лишь несколько дополнительных замечаний. Одной из наиболее прием­лемых для использования в историческом исследовании сводок по бюджетам являются «Таблицы динамических рядов», в которых характеристики семьи, труда колхозников, различных аспектов их материального благосостояния разработаны по годам, что позволяет выявить динамику явлений. Однако такие погодовые расчеты не учитывают важнейшей особенности сельского хозяйст­ва — его сезонности, сказывающейся на всех сторонах жизни населения. Необходимо поэтому привлечение более дифференци­рованных (полугодовых, квартальных и месячных) разработок. Только сочетание различных группировок и разногр уровня обоб­щений (временных, территориальных, по степени охвата семей) может дать ясную картину исторического процесса.
Об определяющей роли в анализе бюджетных материалов метода группировок, использовании математических методов в их обработке достаточно сказано в источниковедческих трудах63. Однако сама бюджетная информация должна дополняться дру­гими материалами, ее поясняющими. В этом отношении большое значение принадлежит «аналитическим запискам по бюджетам» и Наиболее ценной их части — объяснению процессов и явлений с привлечением материала, не входящего в программу самих обследований. Иллюстрацией может служить анализ статистиками Вологодской области изменений в потреблении хлебных продук­тов колхозниками. В 1 половине 50-х годов фиксируется умень­шение потребления крупы на личное питание. Объяснение си­туации требует знания специфики кооперативной торговли на селе и некоторых особенностей домашних занятий населения и кроется в росте торговли макаронными изделиями, а также в сокращении трудоемкой по,затратам времени переработки зерна на: крупу домашним способом64.
Таким образом, бюджетные обследования по крестьянам яв­ляются ценнейшим источником по аграрной истории. В данном обзоре не затрагивались все стороны характеристики этого ис­точника, так как,в литературе описан ряд его параметров. Изло­женные здесь вопросы представляют скорее попытку система­тизировать авторские наблюдения по поводу семейных бюджетов и привлечь внимание к этому виду источника, значение которого в современных условиях возрастает. Наиболее значительный мас­сив фактического материала бюджетных обследований крестьян Нечерноземья, собранный автором в рамках исследования исто­рии колх'бзного двора, издан в двух специальныхисточ¥йк6вы)Г публикациях65.
21
Кроме бюджетных обследований большое значение для изу­чения приусадебного хозяйства крестьянских дворов имеют раз­личные виды статистического учета, в которых приводились харак­теристики отдельных параметров общественного и индивидуаль­ного аграрного производства. К ним относятся учеты посевных площадей, переписи скота, расчеты объемов производства разных категорий производителей и т. д. Достоинство этих документов — в сопоставимости характеристик колхозного и крестьянского производства. В основном эти материалы не опубликованы, хра­нятся по преимуществу в фондах ЦСУ РСФСР и органов сель­ского хозяйства. Ценным подспорьем для бюджетов по проблеме материального положения колхозников являются разные виды отчетности сельскохозяйственных предприятий и органов. Слож­ность работы с первичными чрезвычайно объемными докумен­тами этой группы вполне преодолима, если обратиться к обра­ботанным в вышестоящих инстанциях этих органов материалам. Так Главным управлением организации труда и заработной пла­ты Министерства сельского хозяйства РСФСР рассчитывались «Основные экономические показатели по производительности и оплате труда колхозов РСФСР»; за 1960-е годы три тома (почти 800 страниц) таких материалов содержат весьма емкую характе­ристику доходов разных категорий сельских тружеников, не го­воря уже о других смежных сюжетах66.
Отдельно следует сказать об использовании статистических публикаций. Кроме широко известных многоплановых общесоюз­ных и российских сборников типа «Народное хозяйство СССР в ... году», «Народное хозяйство РСФСР в ... году», аналогичных юбилейных (хронологически более емких) выпусков, узкопро­фильных тематических изданий (типа «Торговля СССР») в работе весьма широко используются областные и автономно-республи­канские статистические сборники типа «Народное хозяйство ... области ...». Они весьма различаются с точки зрения своих информативных возможностей. Причем, в рамках одних и тех же задававшихся сверху схем статистики разных регионов создавали совершенно различные с точки зрения источниковой ценности труды — от абсолютно убогих до про^гто великолепных; наблюде­ния показывают, что наличие хорошего уровня таких публи^ каций часто связано с давними, порой еще дореволюционными, традициями статистики и учета. При подготовке текста данной работы автор исследовал около 150 таких сборников, начиная с 1957 года издания и кончая 80-ми годами. Наибольшую ин­формацию по теме содержат выпуски 50—60-х годов, однако, в более поздних иногда приводятся уточненные сведения, а по­рой и лучше структурно организованные.
22
Почти неизвестна научной общественности серия «Статисти­ческих бюллетеней», выпускавшаяся небольшими тиражами ЦСУ РСФСР. В 60-е годы выходило по несколько десятков выпусков таких сборников в год., Особенно полезны для изучения рас­сматриваемых в этой работе проблем выпуски статистических бюллетеней «Сельское хозяйство»67, а также ряд приложений к ним68.
Источниковую базу изучения крестьянской базарной торговли составляет статистика колхозного рынка. Это — огромная по объему, информативным возможностям, уровням обобщения и разработки документальная основа изучения многих социально-экономических процессов в СССР. К сожалению, она слабо пока вовлечена в научный оборот. Статистические публикации ее, даже последние69, не отличаются полнотой, дифференцировал-ностью и емкостью показателей. Это обстоятельство потребо­вало привлечения неопубликованных источников: специальных статистических бюллетеней («Колхозная торговля в ... году», «Цены на городских колхозных рынках»), а также дополни­тельно разработанных автором материалов «Сводок о продаже сельскохозяйственных продуктов и скота колхозами, колхозни­ками и единоличниками» (форма Б-2).
Последний вид документов представляет из себя ежемесячный свод характеристик рыночной торговли в разрезе более чем 70 позиций по ассортименту продаваемых товаров и 3 позиций (количество, средняя цена и оборот), учитывающих торговлю отдельно колхозов, а также колхозников и единоличников (с 1960 г. «... и других граждан»). В 1958 г. форма Б-2 по наименованию товаров несколько изменилась, что впрочем не оказало существенного влияния на учет общего оборота тор­говли и динамики продажи основных продовольственных то­варов. Обследование по широкой программе было хотя и вы­борочным, но крупномасштабным. В Союзе в целом такой учет в 60-е годы, например, охватывал рынки 264 городов70. В РСФСР форма Б-2 составлялась в 50—6.0.-е годы по, при­мерно, 140 городам, в Нечерноземье, как правило, по 60 городам71. Автором выполнена источниковая публикация По этим материа­лам7 , в основу которой были заложены следующие принципы. Из 60 городов Нечерноземья, в которых проводился учет ба­зарной торговли, для издания были отобраны 12. Эти города расположены во всех экономических районах зоны. Они пред­ставляют разные типы городов с точки зрения экономической жизни и административной значимости, своей величины, коли­чества рынков и т. п. Погодовой и внутригодовой учет рыночных оборотов дается за весь период, в нем представлена торговля
23
и колхозов, и населения. Помесячный учет продаваемых товаров публикуется лишь за 2 года: 1953 и 1965 гг. Даты отобраны не случайно — обе являются крупными вехами в истории де­ревни, крестьянского двора. Публикация ограничена по наимено­ванию продаваемых товаров. В нее включен учет 23 товаров и «весь оборот» (по всем более чем 70 позициям). Отобраны следующие группы товаров основного базарного ассортимента: зерновые, сено и солома, овощи и фрукты, мясо, молочные продукты, яйца. Внутри этих групп в публикации представлены также лишь основные продукты торговли73, поэтому в иссле­довании характеристики размеров продажи и цен построены на хотя и ограниченном, но главном торговом ассортименте.
Важнейшей задачей при работе со статистическими материа­лами было составление как можно более полной системы пока­зателей об исследуемом объекте с целью получения исторического вывода как результата обсчета этих данных. Число только опубли­кованных автором в различных изданиях таблиц по теме пре­высило 150. Кроме того, достаточно широко в работе использован метод проблемного обзора источников. Он применялся тогда, когда материал оказывался не сводимым в таблицы, ибо ана­лизируемые показатели имели серьезные различия, не позволяв­шие их игнорировать в унифицированной цифровой сводке. Тре­бовались многочисленные оговорки, предполагающие текстовое изложение сведений. Таким образом выполнены обзоры о дина­мике различных факторов изменения численности крестьянских дворов, ряде сюжетов проблемы землепользования, базарной тор­говли и других.
Завершая источниковый обзор, следует подчеркнуть, что ос­воение имеющейся в настоящее время в распоряжении историка совокупности материалов о крестьянском дворе находится в на­чальной стадии. Речь идет не только о не тронутых ни разу рукой исследователя тысячах й тысячах архивных дел, но и об умениях в освоении * этой информации. Скрупулезный анализ инструктивной основы и вообще истории создания многих из этих документов еще впереди. Необходима также выработка частных методик работы с целым рядом источников по теме. Отдельные шаги в этом направлении предприняты автором в ходе настоящего исследования.
*    * *
Важнейшим принципом, которым руководствовался автор, был подход к истории крестьянского двора как к звену аграрной
24
социально-экономической подсистемы общества. Основная харак­теристика этой сферы для изучаемого периода связана с поня­тием «колхозный строй». Поэтому эволюция двора рассматри­вается в связи со всеми процессами в деревне, другими эле­ментами колхозной системы. Разумеется, учитывался и неаграр­ный фон. Системный подход для данной работы особенно важен, ибо основная ее цель заключается в определений-принципов функционирования двора как особой формы социально-экономи­ческой организации, своеобразной производственно-социальной системы.
История двора анализируется с точки зрения классового под­хода. Рассматриваются основные классообразующие признаки, отслеживаются классовые интересы и потребности. Социальная эволюция понимается как процесс, обусловленный экономическим развитием общества. При этом, разумеется, учитывается влияние и субъективного фактора.
Все рассматриваемые проблемы автор пытается изучить в раз­витии. Отсюда стремление построить максимально возможные Динамические ряды основных показателей и характеристик. Там, где важные для исследования процессы простирались за хроно­логические рамки работы, они прослеживаются при необходимости полностью. Развитие анализируется в рамках взаимодействия разнородных процессов, поэтому предпринимаются попытки «на­ложения» динамики различных явлений друг на друга.
Основная задача работы состоит в исследовании истории крестьянского двора в целом. Главное внимание обращается на выявление тех факторов его эволюции, которые заложены в природе двора, как особой формы производства и быта села. Разумеется было бы бессмысленно абстрагироваться от «внешних» воздействий на жизнь крестьянской семьи, ибо это было колхозное крестьянство, двором входившее в колхоз. Поэтому все проблемы (использование труда, источники доходов и т. д.) рассматривают­ся в тесной связи с вопросами участия крестьян в колхозной жизни. Однако, учитывая, что эта сторона истории деревни изучена несравненно лучше, упор сделан именно на «внутренние» проблемы жизни двора, что определило и структуру работы: названия ее основных глав и параграфов соответствуют тра­диционным подходам историографии российского крестьянского хозяйства. Комплексное изучение проблемы позволяет подойти к выяснению сущности, социально-экономической природы двора в колхозных условиях, хода процесса раскрестьянивания.
Изучение истории крестьянского двора колхозной эпохи логич­но начать с рассмотрения основы его существования — сово­купности людей, объединенных родственными и хозяйственно-трудовыми узами. Для предшествующей (доколхозной) стадии' эволюции крестьянского двора характерна тесная связь его демо­графического и хозяйственного положения, определенное соотно­шение их динамики. Проследить эту связь на новом этапе раз­вития — весьма актуальная научная задача. В. П. Данилов опре­делил крестьянский (колхозный) двор как «семейно-трудовое объединение, входящее в состав кооператива (колхоза) как це­лое»1. Соответствовать такому пониманию проблемы должен и подход к ее изучению. Поэтому ниже предпринимается попытка проследить изменения в крестьянской семье, динамику ее труда, как единый вопрос. Акцент сделан на анализе «внутренних» аспектов проблемы, объяснить же внешнее воздействие на про­цессы можно лишь рассматривая в целом перемены в аграрной социально-экономической подсистеме.
1. СЕЛЬСКОЕ РАССЕЛЕНИЕ, ЧИСЛЕННОСТЬ КРЕСТЬЯНСКИХ ДВОРОВ
Территориальная организация и динамика количества крестьянских дворов представляют несомненный интерес при изу­чении их внутренней социально-демографической и хозяйственной эволюции. Первый фактор во многом характеризует хозяйствен­ную систему, ибо сельское расселение, рассредоточение насе­ленных пунктов прямо связано с территориальной организацией производства и его формами. Эта общая - закономерность, не­однократно подтвержденная и конкретными исследованиямии, представляет интерес при изучении темы данной работы в связи
26
с необходимостью анализа сельской среды, в которой существовал колхозный двор. Изменение же численности крестьянских дворов характеризует их место в аграрной социально-экономической подсистеме региона; изучение этого сюжета позволяет выявить некоторые пути и формы социальной трансформации крестьянства. !Не случайно объединение этих проблем в рамках одного раз­дела, т. к. их динамика взаимообусловлена и оба фактора яв­ляются важными слагаемыми условий внутренних изменений кре­стьянской семьи, хозяйства двора. Одновременно следует под­черкнуть все же вспомогательный характер для данной работы особенно первой из рассматриваемых в параграфе проблем, что обусловлено темой исследования. Поэтому из широкого круга вопросов, составляющих проблему сельского расселения, сельской среды рассматриваются лишь следующие: плотность сельского населения и поселений, структурные особенности сельских насе­ленных пунктов, крестьянское расселение. Среди источников, на которых анализируется данный вопрос выделим опубликованную статистику, построенную в основном на материалах переписей и текущих учетов, хозяйственную отчетность аграрных органов и аналитические материалы Госплана РСФСР.
Рассмотрим характеристики плотности сельского населения и густоты деревенских поселений в Нечерноземье. В 50-е годы в большинстве экономических районов региона численность сель­ского населения уменьшалась. Так в Северо-Западном районе (Ленинградская, Новгородская, Псковская области) она сокра­тилась с 1,9 млн. чел. в 1951 г. до 1,7 млн. в 1961 г., в Центральном — соответственно с 11,5 до 9,7 млн., в Волго-Вят­ском — с 5,4 до 4,8 млн. Впрочем в Северном районе, а также в областях Уральского района уменьшения не произошло или оно было незначительным2. Данный процесс определил сокраще­ние плотности сельского населения. За 60-е годы такая тен­денция усилилась и приобрела всеобщий характер для региона (см. табл. 1). Из таблицы видно, что с 1959 по 1970 г. пока­затель числа жителей сельской местности в расчете на 1 кв. км уменьшился во всех экономических районах, областях и АССР зо­ны (кроме Мурманской области и Коми АССР). Происходило это на фоне такой же среднероссийской тенденции, при этом Нечерноземье (кроме Северо-Западного района) было заселено значительно плотнее, чем вся Россия в целом. Наибольшим 'анализируемый показатель был в областях Центрального района, несколько ниже — в Волго-Вятском и многократно им уступал — в Северо-Западном; внутри районов плотность сельского населе­ния также значительно различалась.
Чрезвычайно различалась в Нечерноземье и освоенность тер-
27
Таблица  i
Плотность сельского населения, густота сельских поселений*
 
Наименование экономических районов,
областей, автономных республик Средняя плотность сельского населения (число жителей на 1 кв. км) Средний показатель густоты сельских поселений (на 10 тыс. кв. км)   

1959 г. 1970 г. 1959 г.** 1970 г.   
1 2 3 4 5   
РСФСР 3,3 2,9 172,2 127,0   
Нечерноземная зона 8,0 6,3 638,7 504,6   
Северо-Западный р-н 2,3 2,0 285,6 224,9   
Архангельская 1,0 0,8 117,9 ; 89,5   
Вологодская 5,9 4,7 853,9 691,0   
Ленинградская*** 7,2 6,5 565,3 465,7   
Мурманская 0,4 0,6 13,4 17,3   
Новгородская 8,2 6,1 1005,8 ' 841,0   
Псковская 12,6 9,1 2276,6 1996,7   
Карельская 1,4 1,3 90,1 62,0   
Коми 0,8 0,9 38,5 25,4   
Центральный р-н 21,5 16,4 1605,9 1400,8   
Брянская 28,9 23,8 1259,6 1017,2   
Владимирская 21,0 16,8 1350,0 1101,4   
Ивановская 18,6 13,8 2266,5 1922,2   
Калининская 12,1 8,8   : 1706,8 1439,3   
Калужская 19,7 16,0 1612,4 1383,9   
Костромская 9,2 6^8 1375,7 1064,1   
Московская**** 45,8 38,3 1967,9 1621,1   
Орловская 28,7 23,0 2059,9 1505,3   
Рязанская 25,6 18,8 1152,5 890,9   
Смоленская 15,6 11,6 1827,3 1424,5   
Тульская 29,5 21,8 2024,9 1740,9   
Ярославская 16,0 11,5 2365,9 2072,3  
28
Окончание табл. 1
 
1 2 3 4 5   
Волго-Вятский р-н 19,1 14,9 1190,9 873,2   
Горьковская 23,2 17,4 1017,6 808,4   
Кировская 9,8 6,5 1344,0 927,7   
Марийская 20,1 17,4 1135,3 901,3   
Мордовская 31,2 25,1 884,7 692,0   
Чувашская 45,7 43,0 1397,8 1002,2   
Пермская 7,6 6,2 543,8 404,7   
Свердловская 5,0 4,3 201,4 150,3   
. Удмуртская 17,7 14,5 973,9 757,7 <   
Калининградская 14,3 12,9 1165,6 1011,3  
* Расселение в Нечерноземной зоне РСФСР. М., 1975. С. 23—24. ** По составу сельских населенных пунктов на 1 января 1961 г. *** q учетом населения г. Ленинграда и городских поселений, подчиненных Ленинградскому горсовету.
**** С учетом населения г. Москвы и городских поселений, подчиненных Московскому горсовету.
ритории сельской поселенческой структурой (см. табл. 1). В силу исторических и природно-экономических особенностей сеть сель­ских: поселений в целом по региону сложилась относительно густой (показатель почти в 4 раза превосходил средний по РСФСР). За 60-е годы произошло разрежение этой сети, что характерно для всех областей и АССР (кроме Мурманской об­ласти). Из,экономических районов наиболее густая сеть сельских поселений фиксируется в Центральном (более 1,6 тыс. поселений на 10 тыс. кв. км в 1959 г. и 1,4 тыс. в 1970 г.) и Волго-Вятском районах (соответственно 1,2 и 0,9 тыс.), значительно меньшая — в Северо-Западном (0,3 и 0,2 тыс.). В 1959 г. в некоторых Нечерноземных областях (Псковская, Ивановская, Ор­ловская, Тульская, Ярославская) показатель густоты сельских поселений превышал 2 тыс. поселений в расчете на 10 тыс. кв. км. Однако были и такие регионы (Мурманская область, Карелия, Коми АССР), где он не превышал 100 поселений. В большинстве других областей и автономных республик в 1959 г. густота сельских поселений была в пределах от 1 до 2 тыс. на 10 тыс. кв. км территории, на северо-востоке и севере Нечерноземья (Архан­
29
гельская, Вологодская, Ленинградская, Пермская, Свердловская области) показатель опускался ниже.
Что же представляли из себя эти населенные пункты? Рас­пределение сельских поселений на конец 50-х гг. по размеру и количеству проживающих в них жителей представлено в таб­лицах 2 и 3.
Из таблиц видно, что в конце 50-х годов в Нечерноземье более 70% поселений было представлено населенными пунктами с людностью до 100 чел., в которых проживало 23% сельского населения, что значительно превышало среднероссийские соот­ветствующие показатели. В целой группе областей доля сел и деревень такого размера превышала 80% (Архангельская, Вологодская, Калининская, Костромская, Ярославская, Киров­ская) с проживанием в них 34—50% сельских жителей, а в Псковской — 90% всех сельских поселений с 63% сельчан. Вместе с тем на юге Центрального района (Брянская, Рязанская об­ласти), в Волго-Вятском районе (кроме Кировской облети), в Свердловской области и Удмуртии доля таких поселений была около 50% и даже менее, причем в них чаще проживало менее 10% всех сельчан.
42% сельских жителей Нечерноземья жило в населенных пунктах с людностью от 101 до 500 человек, составлявших четверть всех поселений. В целой группе областей и АССР число жителей, проживавших в поселениях таких размеров, приб­лижалось или даже превосходило 50% (Ленинградская, Мур­манская, Владимирская, Ивановская, Калужская, Орловская, Смоленская, Тульская, Калининградская области, Марийская и Удмуртская АССР); как правило, и доля поселений этого размера в названных регионах была выше средненечерноземной. Вообще последнее обстоятельство характерно для многих областей Цент­рального района, почти всех Волго-Вятского (кроме Кировской), а также уральских областей и АССР.
Доля поселений с числом жителей свыше 500 человек была в Нечерноземье сравнительно небольшой (около 4% всех сельских населенных пунктов), но в них проживало 35% деревенских жителей. В ряде регионов (Карелия и Коми АССР, Брянская, Рязанская, Горьковская области, Мордовская и Чувашская АССР, Свердловская область) доля таких поселении приближалась, а порой и существенно превышала 10%, причем в них (и в Москов­ской области) проживало около 50% и более сельских жителей. В другой группе областей (Вологодская, Новгородская, Псков­ская, Ивановская, Калининская, Калужская, Костромская, Ор­ловская, Смоленская, Ярославская и др.) процент жителей круп­
30
ных населенных пунктов был намного ниже среднего по Нечер­ноземью.
В 60-е годы приобретает широкие масштабы процесс разру­шения исторически сложившейся сельской поселенческой струк­туры в Нечерноземье. Общие тенденции изменения сельского расселения, свойственные РСФСР в целом, в регионе прояви­лись, правда, менее резко. Темпы сокращения числа сельских поселений и соответственно нарастания изреженности их сети отставали от аналогичных показателей по РСФСР: с 1959 по 1970 гг. общее число сельских населенных пунктов сократилось в регионе со 180,3 до 142,5 тыс. (или на 21%), преобладаю­щая часть (64%) пунктов, переставших существовать между переписями, пришлась на поселения с численностью менее 100 чел.3. Принятые Госпланом РСФСР различия сельской по­селенческой структуры, вытекающие из особенностей процесса в 60-е годы, выразились в нижеприводимой группировке об­ластей и автономных республик Нечерноземной зоны по струк­турным особенностям сельского расселения на начало 70-х годов4.
1 группа (Вологодская, Новгородская, Псковская, Иванов­ская, Калининская, Костромская, Смоленская, Ярославская, Ки­ровская области). Доля поселений людностью до 100 чел. пре­вышала 80% и имела тенденцию к росту при концентрации в них свыше 35—54% сельского населения. Доля поселений людностью 100—500 чел. сокращалась при сокращении или ста­билизации доли проживающего в них населения. В поселениях с людностью свыше 500 чел. проживало до 25—30% сельского населения. Поселения с людностью свыше 3000 чел. отсутство­вали или были единичны. Средняя людность поселения области сокращалась и не превышала 100 чел. (48—81 чел.).
2 группа (Ленинградская, Владимирская, Калужская, Ор­ловская, Тульская, Пермская, Калининградская области). Доля поселений людностью до 100 чел. составляла 60—70% и имела тенценцию к росту при концентрации в них 15—25% сельского населения. Доля поселений людностью 100—500 чел. сокраща­лась при сокращении или стабилизации доли проживающего в них сельского населения. В поселениях с людностью свыше 500 чел. проживало 26—48% сельского населения. Средняя люд­ность поселения превышала 100 чел. (120—150 чел.).
3 группа (Архангельская область). Доля поселений люд­ностью менее 100 чел. превышала 80% и медленно сокраща­лась. Усиливалась концентрация населения в поселениях люд­ностью свыше 500 чел., в которых проживало около 40% сель­ского населения. Более 1/3 поселений не было связано в основном с сельскохозяйственным производством. Средняя людность посе-
31
Группировка сельских населенных пунктов
 
Наименование экономических районов, областей, автономных республик Число сельских населенных пунктов   

Всего в том числе в пунктах с числом жителей (чел.)   

до 100 101—500    ! 501 — 1000 1001—3000 3001—5000 св. 5000   
РСФСР 294059 180062 89932 15353 7507 833 372   
Нечерноземная   
зона 180347 126548 46420 4947 2215 . 145 45   
Северо-Западный   
р-н 47486 38317 8211 650 285 22 1   
Архангельская 6928 5666 1103 112 42 5   
Вологодская 12442 10485 1821 98 36 2 _   
Ленинградская 4856 3275 1403 119 54 4 1   
Мурманская 194 114 67 6 6 1   
Новгородская 5562 4395 1096 42 27 2 __   
Псковская 12590 11330 1208 32 20 _ _   
Карельская 1558 1037 386 87 42 1 _   
Коми 1601 910 518 117 49 . 7   
Центральный р-н 82986 57192 22757 2088 866 44 39   
Брянская 4396 1962 1893 401 136 4   
Владимирская 3915 2246 1439 177 53 _. _   
Ивановская 5417 4131 1241 34 11 _ _   
Калининская 14354 11598 2658 62 36 _ _   
Калужская 4821 3108 1557 118 37 1 _   
Костромская 8268 7066 1094 74 31 3 _   
Московская 9249 4988 3388 547 264 24 38   
Орловская 5086 2806 2114 137 29 _   
Рязанская 4564 2357 1713 311 174 8 1   
Смоленская 9100 6875 2142 52 31   
Тульская 5204 2916 2106 131 48 3 _   
Ярославская 8612 7139 1412 44 16 1 ■ —   
Волго-Вятский р-н 31358 20285 8930 1368 725 46 4   
Горьковская 7612 -   3721 3092 522 254 20 со   
Кировская 16236 13629 2389, 133 82 3 _   
Марийская 2634 1159 тог 98 34 3 _   
Мордовская 2318 991 850 246 215 16 _   
Чувашская 2558 785 1259 369 140 4 1   
Пермская 8733 5709 2579 315 117 12 . 1   
Свердловская 3924 1934 1478 347 150 15 _   
Удмуртская 4100 2006 1856 169 63 6 _:   
Калининградская 1760 1105 609 37 9  
* Расселение в Нечерноземной зоне РСФСР. М., 1975. С. 35—38; по составу
32
по численности населения в 1959 г.*
Таблица 2
Число жителей.в них (тыс. чел.)
 
Всего в том числе в пунктах с числом жителей (чел.) Пеле!
iyHK'   
  
-.....;-— ■ о о 1—500 [ — 1000 .о о о
■со ) 1—5000 5000 Число Ж]
1рИХ0ДЯЩ]
• 1 насел.   
о S о о 8 св.   
.54983,6 . 66.16,0 20034,0 10645,0 11662,3 3125,7 2900,6 .187   
. 22194,8 5095,9 9323,4 3441,0 3364,2 534,8 435,5 123   
■ =3949,4 1441,9 1540,9 446,0 430,0 83,7 6,9 !    83:   
564,9 189,1 217,5 76,5 62,5 19,3 81   
842,7 393,0 317,1 66,8 58,7 7,1 _  . 68   
,   592,8 123,9 284,2 80,1 81,3 16,3 7,0 122   
35,6 3,1 16,9 ■ 3,7 8,6 3,3 184   
450,3 180,1 193,8 29,3 40,9 6,2 81   
685,7 432,2 198,5 22,7 32,3 54   
234,3 34,3 77,8 59,0 59,7 3,5 ш   
331,8 35,1 113,4 81,0 *- 74,2 28,0 -■; 207   
10177,0 2425,8 ' 4450,1 1435,2 1306,4 159,8 399,7 122   
1002,6 93,4 427,7 276,2 191,4 13,9 228   
.  595,7 .93,7.. 301,5 122,7 77,8 .—   ■ 152   
/* 435,9 185,4 211,9 23,5 15,1 80   
1,017,7, 476,1 440,2 43,1. 58,3 . — .... ■- 711   
. 585,6 143,4 302,6 78,8 -37,5 3,3 121   
551,7 250,0 . 193,7 49,8 - 48,4 9,8 •• —•••••'«' "67   
2207,8 214,3 730,2 *   381,2 396,7 . 90,7 394,7 239 V   
698,4 139,6 425,8 90,6 42,4 . —  - 137   
,  987,0 88,4 384,8 218,0 262,1 28,6; 5,Ь 2L6   
777,0 324,0 364,0 35,0 54,0 . 85-   
738,0 129,2 430,9 86,4 81,7 9,8 — ■ 142   
579,6 288,4 236,9 29,8 20,9 3,6 67   
; 14969,5 775,5 1939,1 ; 958,4 1103,1 . 170,7 22,7 158   
1708,9 157,1 699,9 362,5 395,2 76,7 17,5 224   
1176,9 520,7 _ 416,9 92,1 136,4 ■ 10,8 72   
464,3 52,9 279,1 68,7 52,8 10,8 176   
789,6 • 27,1 211,0 173,8 319,4 58,3 — . 341   
829,8 17,7 332,1 261,3 199,3 14,2 5,2 324   
i 1209,5 238,6 521,9 217,5 179,9 45,4 6,2 138   
' .953,4 :   68,4 353,3 243,9 231,7 56,1 —-:   ' 243   
"'" 724,7 \    94,6 396,4 113,1 101,5 19,1 -    ■ 177   
. - 211,3 "    51,1 121,7 26,9 11,6 —- 120     :.  
сельских населенных пунктов на 1 января 1961 г.
2—3107
33
Таблица 3
 
Число сельских населенных пунктов Число жителей в них (тыс. человек)   
Наименование в т. ч. в пунктах с числом жителей (чел.) в т. ч. в пунктах с числом жителей (чел.)   
экономических районов, областей* автономных республик Всего до 100 101—500 501 — 1000 1001—3000 3001—5000 св.5000 Всего до 100 101—500 501 — 1000 1001—3000 3001—5000 св.    5000   
РСФСР 100 61,2 30,6 5,2 2,6 0,3 0,1 100 12,0 36,4 19,4 21,2 5,7 5,3   
Нечерноземная зона 100 70,2 25,7 2,8 1,2 0,1 0,02 100 22,9 42,0 15,5 15,2 2,4 2,0   
Северо-Запад­ный р-н 100 80,7 17,3 1,4 0,6 0,04 100 36,5 39,0 11,3 10,9 2,1 0,2   
Архангельская 100 81,8 15,9 1,6 0,6 0,1 100 33,5 38,5 13,5 11,1 3,4   
Вологодская 100 84,3 14,6 0,8 0,3 0,01 100 46,6 37,6 7,9 7,0 0,9   
Ленинградская 100^ 67,4 28,9 2,5 1,1 0,1 0,02 100 20,9 47,9 13,5 13,7 2,8 1,2   
Мурманская 100 58,8 34,5 3,1 3,1 0,5 100 8,7 47,5 10,4 24,1 9,3   
Новгородская 100 79,0 19,7 0,8 0,5 0,03 100 40,0 43,0 6,5 9,1 1,4   
Псковская 100 90,0 9,6 0,3 0,1 100 63,0 29,0 3,3 4,7 —.   
Карельская 100 66,8 24,8 5,6 2,7 0,1 100 14,6 33,2 25,2 25,5 1,5   
Коми 100 56,8 32,4 7,3 3,1 : 0,4 100 10,6 '34,2 24,4 22,4 8,4   
Центральный р-н 100 68,9 27,4 2,5 1,1 0,1 0,04 100 23,9 43,7 14,1 12,8 1,6. 3,9   
Брянская 100 44,6 43,1 9,1 3,1 0,1 100 9,3 42,7 27,5 19,1 1,4 : —   
Владимирская 100 57,4 36,7 4,5 1,4 100 15,7 50,6 20,6 13,1   
) Ивановская 100 ;76,3 L 522,'9:: £0,'б r.0;2f. foo" -4275 г: 5-4 3,5 ~   
Калининская 100 -80,8 " Г;18\5 ' ""0,4 ' — ■■ 100 46,8 43,3 " 4,2 5,7 ■ — -:   
-Калужская 100. 64,5 32,3- .2,4 0,8 - 0,02 100 24,5 51,7 13,5 6,4. 0,6   
Костромская 100 " 85,5 . 13,2 0,9 0,4 0,03 100 45,3 35,1 9,0 8,8 1,8   
Московская 100 53,9 36,6 ~ 5,9 2,9 0,3; 0,4 100 9,7 33,1. 17,2 18,0 :4,1 17,9   
Орловская 100 , 55,2 41,5 '2,7 0,6 .100 20,0 61,0 : 13,0 6,0   
Рязанская 100 51,7 37,5 6,8 3,8 0,2 0,02 100 9,0 39,0 22,1 26,5 2,9 0,5   
Смоленская 100 75,6 23,5 0,6 0,3 • — 100 41,7 46,9 : 4,5 J 6,9   
Тульская 100 56,0 40,5 2,5 0,9 0,1 . — 100 17,5 58,4 11,7 11,1 1,3   
Ярославская 100 "82,9 '7 16,4 0,5 0,2 0,01 .100 49,8 40,9 5,1 3,6 0,6   
Волго-Вят-' ский р-н 100 64,7 28,5- 4,4 2,3 0,1 0,01 100 15,6 39,0 19,3 22,2 3,4 0,5   
Горьковская 100 48,9 40,6 6,8 3,3. 0,3 0,04 100 9,2 41,0 21,2 23,1 4,5 1,0   
Кировская 100 84,0 14,7 0,8 0,5 0,02 100 44,3 . 35,4 7,8 11,6 0,9   
Марийская 100 44,0 50,9 3,7 1,3Ч 0,1 . — 1.00.,. 11,4 60,1 14,8 11,4 2,3   
Мордовская 100 42,7 36,7 10,6 : 9,з" 0,7 ■ — 100' 3,4 26,7 22,0 40,5 7,4   
Чувашская 100 30,7 49,2 14,4 5,5 0,2 0,04 100 ' 2,2' 40,0 31,5 24,0 1,7 0,6   
Пермская 100 65,4 29,6 3,6 1,3 0,1 0,01 100 19,7 43,1 18,0 14,9 3,8 0,5   
Свердловская 100 49,3 37,7 8,8 3,8 0,4 - — 100 7,2" 37,0 25,6 24,3 5,9   
Удмуртская 100 48,9 45,3 4,1 1,5 0,2 100 13,1 54,7 15,6 14,0 2,6   
Калининградская 100 62,8 34,6 2,1 0,5 100 24,2 57,6 12,7 5,5  
* Расселение в Нечерноземной зоне РСФСР. М., 1975. С. 39—41.
Группировка сельских населенных пунктов по численности населения (в %%) в 1959 г.*
ления составляла менее 100 чел., но имела тенденцию к росту.
4 группа (Московская, Рязанская, Горьковская области, Удмуртия). Структура поселений в основном была стабильна при тенденции к увеличению доли малых поселений. Поселения людностью менее 500 чел. составляли около 90% всей сети поселений. В поселениях с людностью более 500 чел. проживало 50 и более процентов сельских жителей (в Удмуртии — около 40%).. Средняя людность поселения несколько сокращалась и составляла 190—230 чел.
5 Труппа (Мурманская область). Резкое преобладание сельских поселений, не связанных с сельским хозяйством. Проис­ходило сокращение доли и степени концентрации населения в поселениях людностью менее 500 чел., в которых проживало около 20% населения. Средняя людность сельского поселения области превышала 400 чел.
! 6 группа (Карельская, Коми АССР). В поселениях люд­ностью менее 100 чел. проживало менее 10% сельского населения. Происходила концентрация населения в населенных пунктах с численностью населения свыше 500 чел., в которых проживало более 60% населения. Около 1/3 поселений не было связано с сельскохозяйственным производством.
7 группа. (Брянская, Свердловская области, Марийская АССР). Происходило сокращение доли малых поселений (до уровня около 40%), в которых проживало 6—11% сельского населения. Доля населения, проживающего в поселениях люд­ностью 100—500 чел., также сокращалась. В более крупных поселениях сосредоточено было 35—60% сельского населения. Средняя людность поселения росла и составила 190—280 чел.
8 группа (Мордовская, Чувашская АССР). Процесс лик­видации малых сельских поселений особенно интенсивно проис­ходил на территории Чувашии, имевшей наиболее высокие в Нечерноземной зоне показатели плотности сельского населения. В селах людностью менее 100 чел. проживало менее 5% населения. В поселениях людностью более 500 чел. проживало более 56% сельского населения. Средняя людйость поселения превышала 350 чел.
Следует подчеркнуть, что первые две группы областей были особенно неблагополучными по сложившимся тенденциям в усло­виях сельского расселения.
Описанный выше процесс трансформации сельской расселен-ческой структуры привел к следующему состоянию крестьянского расселения в Нечерноземье на середину 60-х годов (см. табл. 4).
Один колхозный населенный пункт Нечерноземья состоял на конец 1965 г. в среднем из 28 наличных дворов с населением
36
Та б л и ц а .4
ч . Крестьянское расселение в Нечерноземье на 1.1.19.66 г.* (по материалам сводных годовых отчетов колхозов)
 
Количество колхозов
В СВОДНОМ ГОДОВОМ'
отчете за 1965 г. к В   них   

населенных пунктов число наличных дворов — тыс. .. наличных членов колхозов и их детей — тыс. число наличных дворов в расчете на один населенный пункт ~' наличных членов колхозов и их детей в расчете.на один населенный пункт   
Архангельская 120 1400 23,5 63,6 16,8 45,4   
Коми 71 213 ''"-Л 9,6 38,8 : 45,1 182,2   
Псковская 384 6922 93,1 235,6 13,4 34,0   
Новгородская 219 2584 45,5 113,3 17,6 43,8   
Вологодская 302 6361 86,0 253,7 13,5 39,9   
Ленинградская "   14 121 4,6 10,5 ' 38,0 86,8   
Московская 71 649 28,4 74,4 43,8 114,6   
Костромская - 189 3369 48,0 i   139,0 14,2 41,3   
Калужская 273 1879 57,5 184,1 30,6   , 98,0 :   
^Ивановская 182 1S  2091 38,2 100,1 18,3 47,9   
^Владимирская 107 819 30,4 90,6 '   37,1 110,6   
Брянская 341 2238 148,3 490,1 ! 66,3 219,0   
^Калининская• 598 • 6700 137,7 •   331,0 20,6 49,4   
Орловская 325 п 2899 .109,9 386,1 37,9 133,2   
.Рязанская н. св. 2163 • 137,5 427,6 63,6 197,7 (   
Смоленская 259 2537 64,3 185,2 25,3 73,0   
*Тульская 248 1659 63,4 202,8 38,2 122,2   
4 Ярославская. 287 . 4145 65,2 176,7 15,7 42,6   
Марийская 192 1562 58,9 235,3 37,7 150,6 .   
Чувашская 333 1451 148,0 ,   598,3 102,0 412,3   
Кировская 333 .   8599 117,7 '383,8' 13,7 44,6   
Горьковская 688 ■ 4078 225,3 699,1 55,2 171,4   
1Мордовская 354 1218 122,2 446,6 100,3 ... 366,7   
{Пермская   ., 4 . 311 4173 118,2 408,4 28,3 97,9   
Свердловская 94 . 520 31,3 100,5 60,2 193,3   
'Удмуртская 371 2553 88,0 361,8 34,5 141,7   
Калининградская ПО '   731 18,0 66,2 24,6 90,6   
ЛИТОГО по Нечер-   
ноземью  (по 26   
областям   
и АССР) 6776 71471 1981,2 6375,6 \    27,7 89,2  
* Составлено й рассчитано по: ЦГА РСФСР. Ф. 374. Оп. 35. Д.'4853. Л. Г, 1 об., 29, 29 об., 57,.57 об., 85, 85 об., 113, 113 об., 1.41, 141 об.; Д. 4846. Л. 1, 1 об., 28, 28 об., 56, 56 об., 84, 84 об., 112, 112 об., 142, 142 об., 170, 170 об.; Д. 4847. Л. Г, 1 об., 29, 29 об,, 57, 57 об., 84Д84-06, 1.12, 112 об.; Д. 4848; Л. 1, 1 об., 29, 29 об., 57, 57 об., 85, 85 об;,. 113, 113 об.; Д. 4852. Л. 1, 1 об., 29, 29 об., 57, 57 об.; Д. 4854. Л. 1, 1 об,; в сводку не. вошли данные nd Карелии У Мурманской области, т<. к. в первой в 60-е годы сельскохозяйственные артели вообще исчезли, а данные5по второй в статистические разработки не вошли; кроме того, в расчет «Итого .tioJ Нечерноземью» не вошли показатели Рязанской области, т. к.'в сводке отсутствует число вклю­ченных в годовой отчет колхозов.
37
в 89 человек. В большинстве областей Северо-Запада (Архан­гельская, Вологодская, Псковская, Новгородская), северной части Центрального района (Калининская, Костромская, Ивановская, Смоленская, Ярославская области), в Кировской и Калининград­ской областях показатель дворности уступал средненечерноземно-му. Здесь преобладала малодворная деревня (среднеобластные показатели колеблются от 13 до 25 дворов) с малым, как правило, числом жителей (в названных областях чаще до 50 чел. на 1 населенный пункт). По мере продвижения на юг и восток дворность и населенность колхозной деревни увеличивается. При-родно-экономические и исторические причины возникновения тако­го положения достаточно хорошо описаны в литературе5. На первом месте по величине названных показателей в Нечерно­земье идут Чувашская и Мордовская АССР (средний размер колхозных деревень — свыше 100 дворов, населенность — 370— 410 чел. на 1 сельский пункт); в Брянской, Рязанской и Сверд­ловской областях — соответственно 60—70 дворов и 190—220 чел., несколько ниже были характеристики деревень Горьковской об­ласти. И наконец, существовала группа областей и АССР (Коми, Ленинградская, Московская, Калужская, Владимирская, Орлов­ская, Тульская, Марийская, Пермская, Удмуртская), в которых показатели дворности и населенности несколько превышали сред-ненечерноземные. >
Таким образом, за рассматриваемый период в Нечерноземье произошло сокращение сельского населения, уменьшилась плот­ность заселения и густота поселенческой сети. Трансформиро­валась сложившаяся несколько веков назад сельская среда, осо­бенно заметным этот процесс становится в 60-е годы. Одним из основных слагаемых этой эволюции стало исчезновение с лица земли малых, по преимуществу, деревень, уменьшение размеров более крупных сельских поселений. Тенденции эти в полной мере были присущи и колхозной деревне, составлявшей неотъем­лемую и основную часть сельской поселенческой среды. Мало­дворная колхозная деревня с почтИуПовсеместным преобладанием среднеобластных показателей одного населенного пункта, не пре­вышающих 40 дворов и 120 человек, в середине 60-х годов была типичной для региона. В областях «средней полосы» Не­черноземья, протянувшейся от Пскова и Смоленска на западе до Кирова и Перми на востоке, эти показатели нередко в несколько раз были ниже. Отмеченное выше исчезновение малых в основном деревень повышало роль более крупных поселений, хотя многие из них в свою очередь постепенно также мель­чали. Серьезное влияние на трансформацию поселенческой струк­туры оказала политика ликвидации «неперспективных деревень»,
38
в настоящее время-отвергнутая в политическом плане и об­щественно осужденная. Не повторяя общеизвестных ее оценок, заметим лишь, что эта политика как бы-продолжала другие, сформулированные еще в 50-е годы «идеи» о неперспективности внутридеревенской хозяйственно-расселенческой структуры, а так­же действия по их реализации-, Во^ всяком случае с уверен­ностью можно говорить р том, что. в разных вариантах'фор­мировались государственные .(местные и центральные) проекты и -проводилась в 50—60-е годы политика,'■направленная на из­менение расселенческой деревенской структуры.' . ;< ■ >;■' /| Из изложенного выше возникает вопрос об обусловленности перемен в системе сельского расселения; Поскольку она прямо связана с формами хозяйственной деятельности, логично пред­положить, что в период наибольшей ломки сельской поселен­ческой среды произошли крупные перемены в соотношении форм хозяйствования. Ответить же на этот вопрос позволит анализ в.| следующих главах основы старой расселенческой структуры хозяйства крестьянского двора.
-"Динамика численности крестьянских дворов Нечерно­земья 1950^-1965 гг. нашла отражение в статистических пуб­ликациях. Однако в них часто приводились трудносопоставимые и вторичные данные. Так в сборнике «Народное хозяйство РСФСР в-'1965 г.» даны лишь сведения о числе колхозов и числен­ности' колхозных дворов в среднем на 1 колхоз, что позво^ ляет, впрочем, рассчитать показатели количества' хозяйств -по областям и республикам Нечерноземья при допустимых погреш­ностях?'.' Аналогичный сборник 1962 г. дает прямые показатели (Численности колхозных" дворов за данный год в разрезе рес­публик и областей зоны, однако в нем же сведения за 1953, .1958, 1959, 1960, 1961 годы приведены по принципу сборника J965 г.8 Кроме того, если данные статистической публикации 1965 г. дают возможность определить число дворов в колхозах всех производственных направлений, в т.ч'ч/ в сельхозартелях (но лишь за один этот год), другие сборники такой инфор­мации, как правило, не несут,' в лучшем случае позволяя сде­лать-расчеты только по сельскохозяйственным артелям. Кроме общероссийских сборников такие данные публиковались в анало­гичных- автономно-республиканских и областных изданиях; Ин­формационные : возможности их для данной проблемы крайне неодинаковы. Наибольший интерес представляют сборники 1957 и
39